Зато Тамариск страстно интересовалась географией и почти так же историей, но ее любимыми предметами были все-таки ботаника и литература. Я предложила мисс Аллен сконцентрироваться именно на этих предметах, хотя, конечно, следовало учить ребенка всему положенному.
Вообще Тамариск была склонна проявлять как страстную любовь, так и страстную ненависть. Страсть была ключевым элементом ее характера. Если она не ощущала ни любви, ни ненависти, она была безразлична — и именно так она относилась к большинству из нас.
Правда, к Жанне она питала искренние чувства и очень часто навещала ее. Такие же чувства она испытывала к Ли. Я была довольна, что Ли жила с ней, поскольку была единственным человеком, способным ладить с девочкой. Но уж к Джонатану Тамариск явно была не безразлична. Ее чувства к нему можно было бы определить как страстную ненависть — хотя я не была уверена, что это точная формулировка.
Сейчас Тамариск было восемь лет, а Джонатану восемнадцать, так что разница в возрасте была огромной. Поэтому меня удивляло, отчего между ними сложились такие отношения? Он был — по крайней мере, так мне говорили, — очень похож на своего отца: несомненно, привлекателен, хотя и с не совсем обычной внешностью. Его чарующая манера поведения, мелодичный голос и какое-то безмятежное отношение к жизни, которое многие люди, особенно женщины, находили очаровательным, делали его неотразимым. У Джонатана была добрая и беззаботная натура. Какие бы дурные поступки он ни совершал, делал он их не со зла. В его отношении к жизни чувствовалась некоторая отрешенность, что, видимо, и позволяло людям прощать ему многое. Мне кажется, он производил впечатление человека, не способного относиться к себе критически. Иногда это помогало ему выходить из трудных ситуаций, о которых мы, возможно, и не всегда знали. Меня не удивляло, что мой отец относился к Джонатану с некоторым подозрением и по секрету просил меня присматривать за ним. В любом случае, появление у нас этого молодого человека внесло в нашу размеренную жизнь известную долю пикантности.
Я часто бывала в Эверсли. При первой же возможности я брала туда и Эдварда. Моя мать всегда радовалась этому. Джеймс подкатывал его кресло к экипажу, брал Эдварда на руки, усаживал, а когда мы добирались до места, вкатывал на кресле в дом.
Хотя мне хотелось делать это почаще, я не могла постоянно утомлять Эдварда поездками, но, с другой стороны, ему доставляло большое удовольствие общение с нашей семьей. Включаясь в общие разговоры, он, похоже, зачастую забывал о своей болезни.
Это произошло в начале июня, когда мы все собрались за обеденным столом в Эверсли: мои родители, Амарилис, Питер, Клодина, Дэвид и Джонатан. Дэвид и Джонатан провели этот день на соседней ярмарке и теперь хвастались своими покупками. Это послужило поводом моему отцу обратиться к одной из своих излюбленных тем.
— Вы только подумайте, ферма Оуклендс всегда была одной из лучших в наших краях. Это было в те времена, когда еще был жив старый Габриэл. Он бы перевернулся в могиле, если бы увидел, что творится сегодня!
— Еще бы, когда с твоим домом происходит такое.
— Не жалейте Тома Габриэла, — проворчал отец. — Он сам во всем виноват!
— И в чем же конкретно? — спросил Питер.
— Этот порок погубил тысячи и тысячи людей, — ответил отец. — Этот самый Том Габриэл просто не мог совладать с собой, когда дело доходило до азартных игр! Еще мальчишкой его было не оторвать от игры в ракушки или камешки. Это у него прямо в крови! Бог свидетель, у старого Габриэла была голова на плечах, а вот у Тома Габриэла — пагубная страсть, уничтожившая и его, и его ферму! Азартные игры разрушили больше семей, чем все остальные дурные привычки, вместе взятые!
— А вы никогда не играли в азартные игры, сэр? — спросил Питер.
— Только когда был уверен в выигрыше!
— Ну, тогда это не азартная игра, отец, — сказала я.
— А я вам говорю, что это дурацкая игра! — возразил отец. Он ударил кулаком по столу. — никогда не допустил бы, чтобы такое творилось в моем доме!
— Я не думаю, что кто-то из нас склонен к этому, — простодушно заметила Клодина. — Ведь ты не грешишь этим, правда, Дэвид?
Мать рассмеялась:
— Я сомневаюсь в том, что Дэвид вообще различает карточные масти!
— Ну, если уж на то пошло, — заметил Дэвид, — я неплохо разбираюсь в картах, но согласен с отцом: никогда не следует играть на что-то крупное!
— Так вот, Джонатан, — продолжил отец, — сегодня ты имел возможность посмотреть, что происходит с человеком, увлекшимся этими глупостями!
— Конечно, — возразил Джонатан, который никогда не упускал возможности поспорить, — он мог бы и выиграть. Тогда, вместо того чтобы продавать с молотка ферму, мог бы прикупить еще несколько!
И еще раз кулак моего отца опустился на стол, так, что зазвенела посуда.
— Поосторожней, Дикон, — сказала мать.
— А я говорю, молодой человек, что это дурацкая игра! Шансы победить здесь — один на миллион. Если только я узнаю, что кто-то здесь собирается играть в азартные игры, я вышибу его отсюда, как пробку!
Я заметила, что Питер внимательно наблюдает за Джонатаном, и в его глазах появился интерес. Джонатан помалкивал. Он понял, что моему отцу лучше не перечить.
Мать, как всегда в таких случаях, сменила тему разговора, и первое, что ей пришло в голову, это поражение Наполеона. Это была тема, обсуждать которую, казалось, можно было до бесконечности, и возвращение Веллингтона в Лондон с победой продолжало вызывать интерес.
— Теперь повсюду пройдут торжества, — с удовольствием заметил отец, — как когда-то после победы Нельсона. Теперь его место занял Веллингтон. Он стал герцогом? Ну что ж, хорошо, когда человека осыпают заслуженными почестями.
— Ему устроят торжественную встречу, — добавила мать. — слышала, что он не был в стране целых пять лет!
— Тяжело подолгу не бывать дома, — сказал Питер. — Я знаю, как себя чувствую во время поездок в Лондон, — он улыбнулся Амарилис, в ответ та улыбнулась ему, а Клодина влюбленно посмотрела на них обоих.
— Говорят, — продолжала мать, — что он не слишком влюблен в свою герцогиню?
— Но его брак был очень романтичным! — возразила Клодина. — Я слышала, что он влюбился в леди Веллингтон… ну, теперь ее, видимо, нужно называть герцогиней, когда был еще совсем молодым человеком. Говорили, что лорд Лонгфорд, ее брат, в то время не пожелал, чтобы Веллингтон стал его зятем, поскольку тот был вынужден жить лишь на армейское жалованье.
— Уверена, теперь он смотрит на это совсем по-другому! — вставила я.
— Ну, тогда женитьба так и не состоялась, и Веллингтон отправился в Индию. Вернувшись, он узнал, что его пассия еще не замужем, — говорят, все это время она оставалась верной ему. — И Веллингтон решил, что просто обязан жениться на ней после стольких лет ожидания.
