Игнат сразу сказал ей, что сейчас ничего, кроме заботы о малыше, от нее не ждет. Сказать-то сказал, а по факту, пока она была в роддоме, устроил дома форменный свинарник, даже посуду за собой не прибрал.
«Никогда не ворчи на мужчину из-за беспорядка в доме, это не его работа, он не должен об этом задумываться!» — учила ее мама Марисоль.
«Эх, это у нее младенцев не было, иначе рассуждала бы по-другому», — думала Даша, нанося на лицо слой тонального крема.
Но и эта Дашина проблема не была главной. Потихоньку-помаленьку она приведет жизнь в нормальное русло. Снова сделает дом образцом чистоты, порядка и уюта. Выправит график сна своего Мишутки. Благо мальчонкой он был достаточно спокойным. Даша знала, что его сверстники частенько мамам ночью вообще спать не давали, и днем не спали тоже.
Игнат почему-то решил, что рождение малыша — идеальный повод, чтобы наладить отношения с матерью.
«У ребенка должна быть бабушка! Вот я, например, обожал проводить время с бабушкой, пока она была жива. Кроме того, это нужно для развития малыша, и ей удовольствие. Мать меня этими внуками с двадцати лет долбит», — говорил он Даше. Та, конечно же, с ним соглашалась, но тогда и предположить не могла, что Игнат попросит маму пожить у них с месячишко под предлогом помощи только что родившей невестке.
Наверное, Игнат правда думал, что его мать чем-то помогает. Только за неделю пребывания этой женщины в доме Даша так и не обнаружила тому никакого физического доказательства. Свекровь даже на руки Мишутку брать не хотела. Смешно, но отговорка у нее была та же, что и у сына.
«Ой, вдруг ему что-нибудь поврежу!» — как-то искусственно запричитала она, когда Даша попыталась сунуть ей ребенка. К слову, как раз ее высказывание было не лишено здравого смысла. У матери Игната были такие длинные ногти, что распелёнатым Мишутку девушка ей ни за что не доверила бы.
По словам Игната, его мать, бывшая первая скрипка симфонического оркестра, была талантливой, умной, пусть и импульсивной. Даша же могла бы продолжить список примерно такими качествами: обжора, соня и пустомеля. Софья, как она просила Дашу ее называть, могла часами разглагольствовать о былой славе, при этом поедая испеченные невесткой печенья, запеканку или суфле. При этом, к Дашиному пущему бешенству, отличалась редкой стройностью. Хоть и была высокой, весила вряд ли больше пятидесяти килограммов. Вероятно, в молодости была симпатичной. Сейчас же в этом своем вороньем парике больше напоминала Круэллу Де Виль из мультфильма «101 далматинец». Даже черты лица похожие — такие же острые скулы, нос и выпирающий подбородок. Если вторую половину ее черной шевелюры выкрасить в белый — будет русская копия.
«Я люблю свою свекровь, я люблю свою свекровь…» — повторяла про себя Даша, крася ресницы тушью.
Выработка любви к свекрови также была одним из советов мамы Марисоль «на будущее», как она выражалась.
«Вырастете, — говорила она ей и сестрам, когда собирались вместе за какой-нибудь работой. — Разлетитесь по своим домам, поблагодарите меня за советы. Вы должны знать, как достичь в браке гармонии. Ведь без этого не стать хорошей женой, а кому нужны плохие жены? Правильно, девочки, никому. От них избавляются».
Чего Даше хотелось меньше всего, так это чтобы Игнат от нее избавился.
Поэтому, если муж хочет свинячить — на здоровье; боится брать на руки Мишутку — пусть любуется с ее рук; гордится тем, что мама приехала помочь — пусть думает, что помогает. Даша согласна на всё, лишь бы он был счастлив и по-прежнему ее любил. К тому же чувствовала она себя уже намного лучше. С каждым днем ужас родов таял в памяти. Тело почти перестало ныть и теперь подчинялось ей почти так же хорошо, как и раньше. Остальное поправимо, она со всем справится.
Наскоро пройдясь по лицу кисточкой с пудрой, Даша убрала косметику, вернулась в детскую, постояла пару минут в немом восхищении перед кроватью Мишутки. Тот спал как ни в чем не бывало уже тридцать минут, а значит, у нее есть еще полчаса или даже час на ужин с родней, прежде чем радионяня разразится плачем сынишки.
Подхватив трубку няни, Даша спустилась вниз. Игнат и Софья сидели за столом в гостиной, потягивали красное вино и закусывали почему-то именно Дашиными диетическими печеньями, оставив те, что она испекла для них, нетронутыми.
«Я люблю свою свекровь, я люблю своего мужа, и я не буду ругаться из-за мелочей», — повторила она про себя раза три, прежде чем подойти к весело болтавшей парочке.
Игнат не раз подчеркивал при Даше, что его отношения с матерью здорово потеплели после того, как та узнала, что станет бабушкой. Да, Софья ничем Даше не помогала, но ничего и не портила. Было видно, что сына любит. Значит, полюбит и внука, а Даше ее любовь без надобности.
— Дашуль, привет! Накормила богатыря? — улыбнулся ей Игнат.
Когда он улыбался ей вот так нежно, преданно, Даша готова была растаять от умиления.
— Испеки еще таких печений! — скинула ее с седьмого неба Софья. — Вроде печешь, печешь, а они все съедаются…
«Вот иди на кухню и испеки! — прикрикнуло на свекровь Дашино внутреннее я. — Даже рецепт дам! И ножницы дам, чтобы когти свои обстригла!»
— Дашуль, а что у нас на ужин? — спросил Игнат всё с той же улыбкой.
«Еще один кандидат в повара на сегодняшний вечер!» — неистовствовало Дашино внутреннее я.
Девушка глубоко вздохнула, пригладила платье, улыбнулась домочадцам самой широкой улыбкой, на которую сейчас была способна.
— Пара минут! — попросила она и отправилась на кухню.
В духовке доготавливалась лазанья. Даша вытащила ее, разложила по порциям, поставила на поднос и отнесла в гостиную. Есть хотелось неимоверно. Запах куриной грудки и запеченного сыра бил в нос боксерской перчаткой.
Даша поставила тарелки перед Игнатом, перед свекровью, схватила свою, наконец присела и почувствовала себя так, будто позвоночник треснул и вот-вот развалится.
— Солнышко, ты чего скуксилась? — Игнат нахмурился.
— Всё отлично! — пропищала Даша, замерев с выпрямленной спиной. Такие приступы боли у нее теперь случались периодически. Обычно после долгих укачиваний Мишутки. Еще не привыкла к его весу.
— Конечно, у нее всё отлично! — вставила свои пять копеек свекровь. — Отличная семья, отличный дом, при этом работать не надо — сварил что-нибудь по-быстренькому и отдыхаешь с малышом. Тебе, Даша, очень повезло!
«Неужели она и правда так думает…» — промелькнуло у Даши в голове.
Она посмотрела на лучившуюся самой милой на свете улыбкой женщину и представила, как всаживает ей в руку вилку. Даже за этой самой вилкой уже потянулась. Правда, воткнула всё же не в руку свекрови, а в лазанью.
Игнат же неловкости в разговоре вообще не заметил.
— Даш, а хлеб? — спросил он, подмигнув ей.
— Хлеб, — бездумно повторила Даша и снова убежала на кухню.
