Ушли в прошлое времена, когда сын клевал носом после каждого кормления. Теперь он спал не больше трех раз за день и предпочитал быть в курсе всего, чем занималась мама. Поскольку в основном она занималась домом, Мишутка путешествовал с ней во все комнаты в своем кресле-качалке и очень эти передвижения любил. Вот и сейчас своими огромными голубыми глазищами следил за матерью.
На кухонном столе стоял торт. Даша уже украсила верхушку белыми розами и крошками от коржа. Теперь примерялась к бокам, хотела добавить кремовые столбики.
— Творишь? — забредя на кухню, Игнат подмигнул Даше.
Мишутка заметил отца, выплюнул соску и подал голос, намекая, что совсем не против посидеть у него на руках.
— Ох, ты мой молочный поросенок!
Игнат прозвал так сына из-за пропитывающего его кожу запаха молока. Малыш всегда был не прочь перекусить. Игнат подхватил ребенка на руки, несколько раз покачал над головой. Ребенок взвизгнул от восторга, остался приключением очень доволен и даже не стал возражать, когда отец вернул его на место.
— Дашуль, мне бы чаю, — попросил Игнат ласково.
— Секундочку.
Девушка оторвалась от действа и стала засыпать заварку. Пока возилась, Мишутка вспомнил, что мама давненько ничего ему не почесывала, и решил устроить концерт по этому поводу. Отвлекшись на сына, Даша выпустила мужа из поля зрения, а когда обернулась, тот стоял с маленькой ложкой в руках и с самым невинным видом доедал с верхушки торта так старательно сделанный ею розовый цветник.
— Игнат! — окликнула она его. Брови самовольно задралась почти до линии волос.
— Розы всё равно были кривые, — нехотя оправдался муж.
У Даши кривых розочек не получалось никогда, даже пока училась работать с кондитерским шприцом. Именно к розочкам у нее был особый талант, хотя и остальное тоже получалось чудно, недаром все торты в «Отличной» доверяли украшать именно ей.
— Розы были нормальные! — воскликнула Даша со всей уверенностью, на какую была способна.
— И вкусные, — закончил попытки оправдаться Игнат. — Даша, хватит занудничать, сделаешь еще. Кстати, что за торт? Я ж не его хотел, а «Красный бархат»!
— Это и есть «Красный бархат»! — воскликнула Даша, указав пальцем на цвет коржей.
Игнат нахмурился, почесал в затылке, а затем изрёк со всей серьезностью:
— Значит, я хотел другой!
— Ты просил «Красный бархат», ты получил «Красный бархат». Какой другой, Игнат! Я над этим весь день тружусь…
— Ну тот, где крем со сливочным сыром… — прервал он ее попытки воззвать к его совести.
— Это и есть крем со сливочным сыром! — теряя терпение, воскликнула Даша.
Игнат недоуменно посмотрел на нее, потом на торт, потом снова развернулся к жене.
— О, вспомнил, — радостно сообщил он ей, — «Пьяная вишня»! Он же тоже красный, да?
Тут Даше захотелось стать каннибалом и откусить у Игната какую-нибудь часть тела, какую — неважно. Когда они начали жить вместе, Игнат бы и «Наполеон» от «Рыжика» не отличил, максимум по цвету. Что такое «Красный бархат», не знал вообще, точнее думал, что это материал. Теперь же строил из себя доморощенного эксперта. Подай ему не то, не это, а что-нибудь «из-под выподверта».
— «Пьяная вишня» готовится не из сливочного крема! — просветила Даша горе-гурмана. — И у меня нет времени готовить другой торт!
— Ну сделай завтра! Гости ж придут только вечером, — нашел он для нее замечательное решение.
Как будто не знал, что Даша и так провозится целый день. Предстояло приготовить праздничный ужин на шесть человек, а сделать это с маленьким ребенком под мышкой не так-то просто. Мишутка хоть и был спокойным малышом, всё равно отнимал львиную долю ее времени. Сосу подай, попу помой, покорми, поиграй, постой возле меня с восхищенным видом. Тут уж будет явно не до торта.
Заметив, как у Даши вытянулось лицо, Игнат возмутился:
— Раньше ты бы мне его обязательно сделала… Я и так дома почти не бываю! Неужели на свой день рождения не могу получить что хочу?
При упоминании о том, что Игнат теперь редко бывает дома, Даша внутренне съежилась. Весь боевой настрой как ветром сдуло. Он ведь действительно здесь теперь почти не бывал. С тех пор, как его фирма занялась строительством отеля в Иркутске, Игнат проводил там львиную долю времени. Отсутствовал месяцами, и конца этому не предвиделось.
Каждый раз, когда вспоминала, что скоро муж опять уедет, сердце сжималось в болезненной судороге. Вечный дефицит времени, что они теперь проводили вместе, заставлял Дашу ценить каждую секундочку. Девушка не была слепой, прекрасно видела, что Игнату их расставания даются гораздо легче, чем ей. От этого ей было больно, но она всеми силами старалась этого не показывать.
«Царевны Несмеяны никому не нравятся, — любила повторять мама Марисоль. — Мужу нужно улыбаться, создавать приятную атмосферу. Веди себя так, чтобы ему хотелось возвращаться домой».
Именно это Даша и делала. Из кожи вон лезла, чтобы мужу дома было хорошо и приятно.
Игнат совершенно не заметил, какой эффект произвел своими словами. Ушел, надув губы, на приготовленный чай даже не взглянул.
Даша схватилась было за кондитерский шприц, но сразу его отложила, хоть тот и был еще наполовину полон.
Если Игнат хочет «Пьяную вишню», он ее получит.
Даша быстро убрала готовый торт в холодильник и принялась за новый. Сейчас испечет бисквит, потом искупает и уложит ребенка. Кремом и украшениями займется, когда Мишутка уснет.
Еще через два месяца:
Среда, 1 августа 2018
01:00
— Солнышко, не разбудил? — ласково протянул Игнат в трубку.
— Чуть-чуть, — с улыбкой ответила Даша.
Она лежала в кровати вместе со спящим Мишуткой. Когда папа был в командировках, они спали вместе. Даша на цыпочках вышла в коридор, устроилась в кресле возле окна и приготовилась слушать нежный бас мужа.
Она могла бы разговаривать с ним часами. Обожала, когда звонил ей, даже если это было посреди ночи. Из-за разницы во времени обычно так и получалось. Иркутск находился в другом часовом поясе, и сейчас там было шесть утра. В это время Игнат обычно просыпался и болтал с ней, попивая утренний кофе. По большей части он выговаривался ей. Рассказывал, как идут работы, ругал заказчиков, хвалил коллег, частенько бывало и наоборот. Даше нравилось быть в курсе его дел.
Игнат говорил не только о работе. Частенько признавался, как ждет возвращения домой, перечислял блюда, которые жена должна ему приготовить, уделял особое внимание детальному разъяснению того, как будет любить Дашу по приезде:
«Прижму тебя к стенке прямо в прихожей, поверну к себе попкой, наклоню и…»
«Теперь, милая, в душ будем ходить вместе. Как представляю, что ты своими прелестными грудками касаешься моей спины…»
