— Если тебя это беспокоило, почему раньше не делилась?
Девушка повернулась к нему, улыбнулась одними губами:
— Ну… причина в том… Ты будешь смеяться!
Игнат громко сглотнул, ответил всё тем же хриплым голосом:
— Дашенька, мне сейчас совсем не хочется смеяться!
Девушка сморщила губы. Игнат даже подумал, не скажет больше ни слова, но она ответила, как ему показалось, откровенно:
— Мама Марисоль всегда говорила, что не нужно грузить мужа своими мыслями. Лучше лишние эмоции держать при себе, ведь у него и без того забот хватает. Хорошая жена должна больше слушать, чем говорить, разве нет?
— Что за чушь! — возмутился он, резко нахмурившись.
Девушка поморщилась, снова потянулась к раковине.
— Ну не отворачивайся от меня… — Игнат подошел ближе, еле удержался, чтобы не попытаться обнять. — И запомни, что от меня никаких мыслей скрывать не нужно! Хочешь говорить — говори, а если внутри что-то бурлит и хочется кричать, то кричи!
Даша усмехнулась:
— Да, мне раньше частенько хотелось на тебя накричать…
Сказала это с такой задорной улыбкой, будто забыла, что перед ней стоит неверный муж.
«Может, и правда забыла? Может, уже всё? Ну или простила, не вечно же ей злиться…»
В этот момент почувствовал ту особую близость, что была между ними, когда жили в этой квартире еще до рождения первенца. Тогда Дашка частенько так же задорно ему улыбалась, крутилась рядом каждый вечер, хотела его внимания.
«Интересно, если сейчас обниму, отпихнет?»
Он даже успел к ней потянуться, но тут в уши врезался плач близнецов.
— Пора их купать и укладывать, — проговорила Дарья и двинулась в гостиную.
— Я помогу! — тут же вызвался Игнат, но жена покачала головой.
— Уже поздно, тебе пора!
— Я не спешу! — заверил он ее.
— Тебе пора! — повторила она уже совсем не ласковым тоном.
Через неделю:
Суббота, 5 июня 2021
19:00
Игнат с шумным вздохом крутанул руль, джип свернул на нужную улицу.
Нестерпимо хотелось вернуться домой, но не в дом, где жил, а именно домой. В место, где его любили, ласкали, ждали, души в нем не чаяли. Волков до сих пор никак не мог взять в толк, как так вышло, что всего этого лишился. Прошлая жизнь казалась незыблемой, нерушимой.
Поездка с детьми, няней и матерью к побережью дорого ему встала. Причем дело было абсолютно не в деньгах, а в поразительной способности его дражайшей маменьки спорить с любыми, даже самыми бесконфликтными людьми. В этот раз ее мишенью стала Анфиса, к слову, бесконфликтностью не отличавшаяся.
Под конец пути Игнат остановился у одной из заправок и под предлогом кофе-брейка вытащил из машины маменьку. Четко сказал ей, что если не найдет общего языка с няней, он отправит ее домой и к внукам до самого их восемнадцатилетия на пушечный выстрел не подпустит. Готов был поклясться, что в глубине маменькиных карих очей заплескалась радость. Тут же эту радость задавил в зародыше объявлением, что потом она может ему не звонить хоть до конца жизни. Маменька пыталась воззвать к его сыновьим чувствам, но, не получив должного результата, притихла, и оставшуюся часть пути вела себя тише воды, ниже травы.
Дети тоже чудили. Им было некомфортно куда-то ехать без Даши и одновременно интересно отправиться в новое путешествие. Еще маменька догадалась дать им шоколадки в начале пути, о чем сама в принципе пожалела почти сразу, оттирая их ладошки, лица и автокресла от коричневых пятен.
Возвращался в Краснодар в гордом одиночестве. Несмотря на обстоятельства, был доволен тем, как всё организовал. Три недели без детей настроят Дашу на нужный лад. Жена поймет, как отвратительно жить одной, а ведь она будет одна половину времени, если все-таки разведется с ним. Пусть погорюет всласть и приведет мысли в порядок. Если всего через несколько дней одиночества уже готова была печь ему торт и откровенничать, что же с ней будет через три недели?
К слову, привести мысли в порядок не мешало и Игнату. Бесила собственная мягкотелость и неспособность повести себя с Дашей жестоко даже при условии, что это может спасти брак. Только вчера оставил ее в квартире одну, а сегодня уже так тошно, что и не описать. Ведь намеренно не дал ей денег. Резко сообщил, чтобы не рассчитывала на его финансовую поддержку. Даша как обычно не спорила, просто кивнула, и всё. Уходя от нее, Игнат чувствовал себя последней мразью. А когда отвез детей и возвращался в Краснодар, его начал преследовать образ голодной Даши. Ведь у девушки вполне могло не остаться еды, такое более чем возможно.
«Что же ей бедной — сидеть на хлебе и воде?!» — строго отчитывала Игната его собственная совесть. От этих мыслей потяжелела и разболелась голова.
Вернувшись в город, Игнат заехал в первый попавшийся магазин игрушек и купил копилку-свинку.
Потом добрался до банкомата и снял побольше наличности разного достоинства. Засунул всю в свинку, добавил мелочи для наглядности и поехал по знакомому адресу. Он вручит эту копилку Даше, скажет, что это Мишутка хранил у бабушки, вот взял с собой и забыл в машине. Понятно же, что там деньги. Даша возьмет их, если ей будет нужно, но вряд ли разобьет копилку без необходимости.
Успокоив себя этим, Игнат поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру.
Отчего-то сегодня подъем на четвертый этаж оставил его совсем без сил. Возникло такое чувство, что сейчас свалится прямо на пол. Ему никто не открыл, тогда он достал ключ и вошел непрошеным гостем.
Оставил копилку с запиской на кухонном столе, потопал к выходу, как вдруг из ванны вышла совершенно голая Даша. Девушка даже не поняла, что в квартире не одна, и громко закричала, когда столкнулась в коридоре с Игнатом. Невольно сжалась, увидев его. А он застыл перед ней, как истукан, и уставился на обнаженные прелести. Оторвать взгляд от нежной линии талии и бедер, голого треугольника было практически невозможно. Поднять взгляд выше стоило Игнату титанических усилий.
— Ну ты вообще! — громко возмутилась Даша и бросилась вон.
Скоро, правда, вернулась уже в халате. Причем до обидного длинном и закрытом, кто такие только придумал…
— Извини, я не хотел тебя пугать, — прохрипел он сглатывая. — Я просто хотел отдать Мишуткину копилку, он забыл…
— Игнат, — перебила его жена, затем продолжила гораздо более мягким тоном: — ты нормально себя чувствуешь?
Давненько она так с ним не говорила.
— Да, то есть не очень, а что? — насупился он, гадая, почему спросила.
— А ну иди сюда! — потребовала Даша нахмурившись.
Как в былые времена жестом рук попросила его нагнуться. Раньше этот жест означал примерно следующее:
