— О, как там дела?
Грегори Доннелли был человеком, который присматривал за имением отца в Австралии. Его имя время от времени упоминалось в нашей семье.
— Он хочет купить мою землю, — сказал отец. — Может, и неплохая идея. В самом деле, бессмысленно сохранять ее за собой. Это всего лишь сентиментальное воспоминание о том, что я прибыл туда рабом, а сейчас я там землевладелец.
— Почему же не продать, если он хочет купить?
— Я думаю об этом, но, мне кажется, следует поехать туда и решить на месте.
— Ты тоже, конечно, поедешь?
— Конечно, — повторила она.
— Я тоже должна поехать, — добавила я.
— Конечно, и ты поедешь, и Джекко. Мы все поедем.
— Интересно, — спросила я вдруг, — увидим ли мы Дигори?
Воцарилось молчание, словно все вспоминали, кто такой Дигори. Потом отец сказал:
— Моя дорогая девочка, это все равно, что искать иголку в стоге сена. Люди в поисках подневольных рабочих съезжаются туда со всех сторон, он может быть в любом конце Австралии… в Виктории, в западной Австралии, даже в Кливленде. Это большая страна, ты ведь понимаешь.
— Бедный мальчик! — вздохнула мама. — Боюсь, что ему там несладко.
— Он, без всякого сомнения, уже обосновался там, сказал отец.
— Рано или поздно это должно было произойти.
Мы действительно собираемся предпринять путешествие?
— Ты столько раз обещал нам поездку, — напомнила я ему. — Но я не думала, что так скоро.
Когда приехали Хансоны, мы обсуждали предстоящую поездку с ними. Они очень заинтересовались.
— Если земля приносит доход, — сказал Рольф, — зачем ее продавать?
— Она слишком далеко, чтобы ее держать, — ответил отец. — Здешних владений для меня достаточно.
Хансоны много говорили о своих владениях, которые с каждым годом увеличивались. Мои отношения с Рольфом претерпевали изменения. Когда он приезжал в Кадор, я понимала, что это в основном из-за меня. Свой интерес к Дори Мэйнор он объяснял тем, что хочет стать владельцем обширных земельных владений, как мой отец.
Что до меня, я тоже много думала о Рольфе. Он до сих пор производил на меня совершенно особое впечатление. Он тоже с большим интересом относился ко мне, и мои родители смотрели на нас как на потенциальных жениха и невесту.
Поженимся ли мы? Теперь я была очень не уверена в своих чувствах к нему. С одной стороны, мысли об этом доставляли мне удовольствие, в то время как память о той ночи причиняла мне страдания. Конечно, он был мне небезразличен, мне нравилось находиться рядом с ним. Я боролась с воспоминаниями и отчаянно пыталась убедить себя, что произошла какая-то ошибка.
Однажды мы прогуливались верхом в лесу. Проезжая мимо сгоревшей хижины, мне очень захотелось поговорить с Рольфом о той ночи, но я не смогла заставить себя завести об этом речь. Я боялась, что он скажет: «Да, я был там. Я хотел посмотреть, как они поведут себя в такой ситуации и будут ли они похожи на своих предков». Тогда между нами было бы все кончено. Я, очевидно, предпочитала продолжать жить в неопределенности, чем услышать правду, которая раз и навсегда положила бы конец нашим отношениям.
Я была очень молода и неопытна в жизни. Дни казались такими скучными, когда он не приезжал.
— Когда же состоится предполагаемая поездка в Австралию? — спросила я у отца.
— О, это требует немалых приготовлений. Кроме того, я еще не уверен, поедем ли мы. Я хочу сначала кое-что обдумать.
Я сказала матери:
— Я думаю, что и на этот раз будет, как со всеми поездками, которые мы должны были совершить. Папа слишком любит Кадор, чтобы покинуть его надолго.
Она была готова согласиться со мной:
— Я попытаюсь убедить его продать землю Грегори Доннеллу и обрубить все связи с Австралией.
— Мне почему-то кажется, что он не желает делать этого. С Австралией связана значительная часть его жизни.
— Я не думаю, что нужно лелеять подобные воспоминания. В любом случае скоро мы поедем в Лондон и Эверсли. Я хочу повидать Амарилис, а ты прекрасно проведешь время с Еленой. Она тебя посвятит во все тонкости выхода в свет.
— Неужели так уж необходимо выйти в свет?
— Для молодой леди необходимо выйти на большую арену. У тебя, конечно же, будут вечера, балы и другие развлечения.
Я скорчила гримасу.
— Ну что ты, Аннора, тебе это понравится. Ты должна увидеть свет. Ты не можешь быть заперта навечно в Корнуолле, когда-нибудь ты же выйдешь замуж. Не такая уж плохая идея — узнать людей.
— Но это жестоко, Елена того же мнения: нарядиться, чтобы выставить свои прелести, как на представлении, а если ты не понравишься, все ужасно.
— Бедная Елена! — сказала мама. — Она славная девушка. Мне иногда кажется, что мужчины просто глупы: они проходят мимо девушек, которые могут стать прекрасными женами.
— Какое счастье, что дядя Питер не мой отец! Он слишком честолюбив… по отношению к себе и своим детям.
Лицо моей матери застыло, как обычно при упоминании его имени, и я уже была не рада, что заговорила о нем.
— Да, — сказала она. — Тебе повезло. Я всегда считала, что у меня лучший в мире отец, но тебе в этом отношении повезло так же, как и мне.
Я порывисто обняла ее:
— Я знаю, и поэтому мне так жаль Елену.
— Прежде всего он хочет, чтобы ты была счастлива. Тебе нравится Рольф?
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне кажется, он к тебе неравнодушен?
Я почувствовала себя сконфуженно и промямлила:
— Да… конечно, он мне нравится.
— И только?
— О, он мне нравится… я думаю.
Она улыбнулась:
— Твоему отцу и мне он очень нравится.
Я не ответила, и она поменяла тему разговора.
В начале июня мы покинули Кадор. Джекко должен был присоединиться к нам позже, поэтому отец, мать и я путешествовали без него. Мы должны были провести несколько дней в Лондоне, прежде чем ехать в Эверсли. Обосновались мы в фамильном особняке на Альбемарл-стрит, а тетя Амарилис и Елена почти каждый день посещали нас.
В тот вечер они пригласили нас на ужин, и мы были рады принять это приглашение. Я подумала, что Елена выглядит счастливее, чем когда я увидела ее в последний раз, и мне стало интересно, что же произошло.
— Что случилось? — спросила я ее, как только мы остались вдвоем.
— Я… я встретила одного человека… Аннора, я никогда не встречала никого, кто был бы таким же милым и добрым. Именно это мне в нем нравится. Он не похож на других, он мягкий… и я думаю, что светский круг он любит не больше, чем я.
