— У неё припадок.
— Идеальная модель, говорите? Никому не принадлежащая? — угрожающе проревел военный.
В голове помутилось. Я слышала стоны и жалкие всхлипы и не сразу поняла, что они принадлежат мне. По вене разливалось тепло и боль отступала. Ещё вздрагивая, я открыла глаза. Над капсулой склонилось искаженное ненавистью лицо:
— Кому ты принадлежишь?
— Од… на, — просипела я и мир померк окончательно.
* * *
В темноте я оказывалась не впервые. Подавив панику, принялась ощупывать себя на предмет ошейника или клейма. Ничего не нашла и удостоверилась, что одета в робу дроида. Это не сулило ничего доброго. Впрочем, не стоило мне ждать чуда. Со мной никогда не случалось хорошего. Никогда. Везло выпутываться из неприятностей и не попадать в рабство. Мне не светило найти дом, обзавестись настоящей семьей и встретить старость на планете, а не на кочующем в космосе одиноком судне.
Сложно назвать это удачей.
Внутренний голос коварно напомнил, что я вполне могла бы попытаться найти общий язык со стражниками. Может, мне удалось бы уговорить помочь мне с доставкой груза. Но ведь тогда я осталась бы им должна. Точнее, одному из них. Гаду, который отнесся ко мне как к вещи после того, как решил, что заполучил. Снова на глазах выступили унизительные слезы. Ко всему прочему снова стало жарко. На лбу выступила испарина. Уверена, что температура в помещении не изменилась. Но что-то во мне сломалось окончательно. Теперь в этом убедилась не только я.
Совершенно точно на мне не было меток принадлежности хозяину. Я бы заметила свежее кровоточащее клеймо. Но то, как меня ломало и выгибало в мед капсуле, напомнило муки, испытываемые моделью, пытающейся перечить владельцу. Так я могла ощущать себя при попытке сбежать.
Вот только ничего из этого не происходило. Да и та истеричка, что орала на меня, когда я очнулась, спрашивала о моем владельце. Происходящее и без того было жутким. И стоило мне только поверить, что хуже не станет, как…
Мои размышления прервал скрежещущий звук. Дверь отъехала в сторону, и я тут же поднялась на ноги. Не хотелось встречать своих пленителей сидя на полу.
— Очнулась? — со злостью уточнила женщина, становясь прямо передо мной.
Я отметила, что она не опасается нападения. Видимо догадалась, что не случайно оказалась цела при нашей первой встрече. Скрестив руки на груди, тем самым повторяя ее позу, я позволила себе улыбку.
— Можешь задать другие вопросы. Ты ведь пришла за ответами, а не беспокоиться о моем самочувствии.
Видимо подобного поведения от меня не ждали. Незнакомка едва заметно дернулась, будто хотела поправить микрофон в ухе, но замерла под моим острым взглядом.
Глава 50
— Ты стала смелее, чем я помню, — ядовито выплюнула она.
Если наследница моего хозяина ожидала увидеть боль на моем лице, ее ждало жестокое разочарование. Если я и испытывала горькие эмоции, то спрятала их глубоко внутри, явив миру легкую пренебрежительную усмешку.
— Странно, что ты помнишь такие давние времена. Люди отличаются от нас хрупкостью и недолговечностью, — я склонила голову к плечу и желчно добавила, — Или стоит признать, что мы с тобой не так уж сильно отличаемся.
— Что? — скривилась моя пленительница. — Сравнивать меня с собой…
— Тебе до меня далеко, — легко согласилась я. — Сколько процедур омоложений ты прошла? Десять? Двадцать? Разве это легально?
— Заткнись, — мою собеседницу тряхнуло. — Ты не имеешь никаких прав и…
— Имею, — я вскинула подбородок. — И напрасно ты забыла об такой мелочи. Я давно уже в статусе гражданина.
— То, что болванкам разрешили считать себя полноценными членами общества, ничего не значит. Ты — всего лишь вещь. Была ею, есть и будешь впредь.
— Просто признай, что ты всего лишь преступница. Ты похитила меня и намереваешься продать.
— Я наследница своего деда. Ты его собственность, а значит, теперь моя. Моя вещь. Именно поэтому ты не смогла убить меня, верно? — она оскалилась, продемонстрировав чрезмерно белые зубы.
— У тебя морщины, — я оперлась спиной о стену, чтобы понять, насколько она зажила.
— Нет никаких морщин, — возмутилась наследница.
— А должны быть. Раз ты не болванка и полноценная. Раз их не видно, значит они на поверхности твоего мозга. Это единственное объяснение того, что ты бредишь.
Она подскочила ко мне и размахнулась, намереваясь ударить. Глупая.
Запрет на причинение вреда работал. Это я ощутила явственно, когда блокировала ее руку, а затем отвесила смачную пощечину. Все тело пронзило болью, судорога скрутила внутренности. Но разве я не терпела в своей жизни большее? Разве не умела держать удар, в отличии от тех, кто именовал себя моими хозяевами? Убить эту дрянь я не могла. А вот наказать и воспользоваться ею для побега — вполне.
Завернув узкую ладонь ей за спину, я подняла ее высоко к лопаткам, заставив мерзавку взвизгнуть.
— Заткнись, — прошипела я ей на ухо и приставила к горлу пафосную перьевую ручку, которая до того торчала из ее кармана. — Ты не хочешь проверить, как далеко я могу зайти.
— Ты не можешь… — ошарашенно лепетала она.
— Могу, — возразила я, контролируя дрожь в голосе. Боль становилась и впрямь невыносимой. — Просто женщин бить не люблю. И убивать тоже. Но раз по-другому никак…
— Я из рода твоего хозяина. Меня зовут Жоли.
— У меня нет владельца.
Мышцы горели от каждого сказанного слова. Я толкнула женщину перед собой, чтобы выйти наружу. Имя владельца имело надо мной власть. Но не ее имя. К счастью, оглушенная страхом, гадина не сопротивлялась. Мы оказались в коридоре, и я поняла, что моя камера находиться рядом с люком для сброса мусора. Знаю я, зачем размещают пленников поблизости от утилизационного блока. Чтобы трупы нести далеко не пришлось. Охранника не наблюдалось.
— Ты пришла ко мне без своих бугаев? — не сдержала я удивления.
— Ты не можешь… — всхлипнула моя жертва отчаянно, и я бы наверняка засмеялась, если б мне не было так больно.
Эта идиотка настолько была уверена в себе и том, что я и впрямь ее имущество, что не соблаговолила перестраховаться. Или все обстояло иначе и мне не открывалась картина целиком. Тело норовило подвести меня в самый неподходящий момент и решение пришло само.
— У меня есть хозяин, — тихо просипела я сквозь зубы и неожиданно дрогнула.
Боль ослабла и стала покидать меня подобно приливной волне, уходящей с берега. Мне казалось, что слышен шорох пены, скользящей по песку. Странно, ведь я никогда не бывала на море и не могла знать, каково это.
Так ведь и владельца у меня не было. Или…
Из-за угла вывернул мужчина с пульсаром наперевес. Все же Жоли пришла не одна, просто охранник к моей удаче додумался отойти ненадолго. Я двинула своей несостоявшейся хозяйке по затылку, а затем прыгнула в сторону растерявшегося от открывшейся картины мужчине. Он настолько опешил от увиденного, что не успел ничего предпринять. Наверно не привык к тому, что едва одетые девушки бросаются на него. И уже тем более, что они молча бьют его. Ударив в открытый кадык, я заставила бойца заткнуться и не поднять тревогу. Затем пролшась по суставам и костям. Выходило хлестко, сильно. Именно так, как на каждой из тренировок проходивших в казармах, которые так и не забылись. Я продолжала бить противника, когда он уже перестал двигаться. На костяшках содралась кожа и они саднили. Когда я остановилась, в коридоре раздавалось лишь мое шумное дыхание. Жоли лежала у стены без сознания. Ее охранник затих передо мной. Я ухватила за ремень, обхватывающий его торс, и затащила в камеру, в которой до того очнулась. Когда очнется ему будет о чем подумать. Например, о том, что не стоит обижать беззащитных девушек. Пульсар и средства связи я забрала. Затем вернулась к Жоли и толкнула ее ногой.
