– Твоих тел тут нет? – выдохнула я на него. Может, кто-то еще мог встретить гостей.
– Все на выезде, – ответил Гештальт, задыхаясь. Признаюсь, для меня было облегчением видеть, что Гештальт тоже выдохся.
– Придержите лифт! – крикнул он.
Мы остановились перед дверьми. Внутри оказалось полно народу.
– Всем выйти вон, – прохрипел Гештальт.
Все послушно выбежали из кабины – боясь то ли его авторитета, то ли того, что у меня, судя по виду, вот-вот случится сердечный приступ. Мы ввалились в лифт, и Гештальт нажал на кнопку, и мы поехали на наш этаж. Пока мы спускались, я прислонилась к стенке. А когда взглянула в зеркало напротив, у меня упало сердце.
– У меня прическа растрепалась, – заметила я. – Костюм отстой, туфель нет, а мы, может быть, встретимся сейчас с лидером нации, который придет на ужин… о боже! А ужин-то готов? – Я порылась в поисках телефона, но поняла, что оставила его у себя в кабинете. – У тебя телефон с собой?
Гештальт, стоявший уткнувшись руками в колени, отрицательно покачал головой.
– Другие твои тела могут позвонить на кухню? Или Ингрид?
– Уже звоню, – сказал он.
– И попроси ее принести мне пару туфель.
– Точно, туфель, – повторил он, не разгибаясь. – Подойди сюда.
– Зачем? – спросила я с подозрением.
В своем стремительном спринте я успела забыть, что мне оставалось не более месяца. В лучшем случае. И внезапно задумалась: не поджидает ли меня нападение в этом лифте?
– Я поправлю тебе прическу, – сказал он, вынимая из внутреннего кармана пальто расческу.
– О-о, – удивилась я.
Он выпрямился и, встав за моей спиной, принялся бережно укладывать мои волосы.
– А ты хорош, – произнесла я, не поднимая глаз. От него исходил приятный запах. Я на миг вспомнила, что была влюблена в его брата, и почувствовала, что залилась краской.
– У меня же есть женское тело, – отрывисто напомнил он. – Так, ладно, теперь ты хорошо выглядишь. – И правда, хоть мне и не хотелось этого признавать, я выглядела вполне сносно.
– Спасибо. Ой, у тебя галстук перекрутился. – Я непроизвольно его поправила и пригладила воротник. И пока мы так стояли – я на цыпочках, а он смотрел на меня, и оба учащенно дышали после пробежки, – двери лифта разъехались. Снаружи была Ингрид. И Энтони. И помощник Гештальта, и его телохранитель – стройная китаянка с обилием пирсинга на лице. Все стояли и пялились на нас.
– Так, хватит, – сказала я. – Ингрид, сколько у нас времени? Ингрид!
Она проморгалась и, придя в себя, дала мне пару туфель.
– Первая машина как раз подъезжает, ладья Томас.
– И кто в ней?
– Сэр Генри и его гость, – ответила она, как бы извиняясь.
– Черт! – воскликнул Гештальт. Мы двинулись ко входу, правда, на этот раз не бегом. – Мы знаем, что это за гость? – спросил он через плечо у своей свиты.
– Нет, сэр, – отозвался его секретарь.
– А когда в Ладейную в последний раз приезжал премьер-министр… черт, когда они вообще приезжали на представление главы? – поинтересовался Гештальт.
– Один раз была Тэтчер, в начале карьеры, – вспомнила я.
– А королевская семья?
– Ну, о нашем существовании знают только правящий монарх и наследник, – сказала я. – Но последние два монарха приезжали только по разу, после коронации. Это я точно знаю.
– И они дают нам всего пять минут на подготовку, – посетовал Гештальт.
Но он успокоился, когда мы оказались в вестибюле, который, к слову, выглядел вполне недурно, даром что располагался в гараже. Для тех, кто выходил из машин, там был расстелен ковер, а к лифтам вели витражные раздвижные двери, и Ингрид выставила впечатляюще высоких охранников, которые выстроились в линию и должны были приветствовать прибывающих гостей. Мы с Гештальтом пробрались мимо охранников и оказались на месте как раз, когда дверь гаража стала открываться и внутрь въехала машина Уоттлмена. Я заметила несколько человек, которые что-то сердито кричали снаружи.
– Это еще что, черт возьми, такое? – раздраженно спросил Гештальт.
Энтони пробурчал что-то нечленораздельное.
Я дальновидно кивнула.
– Что?
– Это протестующие, они стоят у здания, – объяснила охранник Гештальта, звеня серьгами на губах.
– И когда они там появились? – спросила я, когда машина подъехала к нам поближе.
– Полчаса назад, – ответила Ингрид.
– И против какой ерунды они протестуют? – спросил Гештальт, заметно раздосадованный этим неудобством. – Жалуются на банк?
– Нет, они протестуют против тайных правительственных операций, проводимых в этом здании, – ответила телохранитель.
– Что? – в ужасе воскликнули мы с Гештальтом.
– Я как раз договариваюсь о встрече с начальником службы безопасности Кловисом, – спокойно сообщила Ингрид. – Он просил не беспокоиться.
– Ох, нехорошо все это выглядит, – пробормотала я, когда машина остановилась перед нами. – Слава богу хоть окна затонированы. И яйценепробиваемы.
Дверь открылась, и из автомобиля выбрался сэр Генри. Мы все изобразили надлежащие приветственные жесты, выкрутившись при этом таким образом, чтобы разглядеть того, кто еще сидел на заднем сиденье машины.
– Ах, вижу вам не терпится познакомиться с нашим гостем, – весело проговорил сэр Генри. – Конечно, для нас всех это огромная честь, что он соизволил навестить нас в этот исторический день. Ладь… мисс Мифани Томас, мистер… – Он сделал паузу, очевидно, пытаясь вспомнить имя присутствующего тела Гештальта. Я сжалилась над ним и шепнула ему в ухо. – Ах, да, мистер Теодор… – Он подмигнул. – Гештальт, позвольте представить Руперта Хендерсона.
– А? – выдавил из себя Гештальт, и я бы могла сказать не больше него, но слишком была занята размышлениями о том, кто же это такой. Он был одет в какую-то мешковатую муу-муу
[31], а его волосы выглядели так, что им не помешала бы укладка от Гештальта. Я абсолютно точно могла сказать, что это был не монарх и не премьер-министр.
– Возможно, вы не знаете его в лицо, но я не сомневаюсь, что его репутация идет далеко впереди, – гордо заявил сэр Генри.
– Это точно, – уместно вставила Ингрид, пока мы с Гештальтом пытались вернуть свое самообладание.
