С глазами, полными слез, Мари смотрела, как почти вся Стая растягивается по пляжу за Ником, Лару и остальными Псобратьями.
– Хочешь с ними? – спросила Мари Зору.
Зора пожала плечами и посадила Хлою в карман на груди, поближе к сердцу.
– Почему бы и нет? Это часть культуры Хлои. Может, ей понравится.
Ригель запрыгал вокруг Мари, радостно виляя хвостом.
– Вот ты где! Готов поздороваться с солнцем?
Но прежде чем они последовали за Ником, кто-то коснулся спины Мари.
– Жрица Луны.
Она повернулась и увидела Голубку и Лили.
– Да?
– Ты позволишь нам поприветствовать солнце? – спросила Голубка.
– Конечно, – твердо сказала Мари. – Идите за мной и Зорой.
Лили взяла Голубку под руку, и они вместе приблизились к Нику – тот слегка нахмурился при виде свежевательниц, но ничего не сказал.
Ник стоял чуть впереди, и даже Мари отступила на несколько шагов вместе с остальными. Уилкс вел Псобратьев. Они с Одином выбрали место чуть левее и позади Ника. Клаудия и Мария встали рядом. Дэвис подскочил к ним вместе с довольно сопящим Кэмми. С ними встала Роза и Фала, и четыре из пяти ее щенков свернулись рядом на песке.
Шена с Капитаном заняли место справа от Зоры; по другую руку от нее встал О’Брайен. Тут Ригель дважды гавкнул, и Мари почувствовала исходящую от него поддержку. Она оглянулась и увидела, что молодой пес смотрит на Джексома и Фортину, которые смущенно мялись в стороне.
– Давай с нами, Джексом, – позвала Мари.
– Да, Джексом! – О’Брайен указал на свободное место рядом с ним. – Иди сюда. Фортине понравится.
Джексом залился краской, но, когда Фортина затрусила к О’Брайену, последовал за ней.
И тут Мари увидела, как за спиной у нее встает Дженна, а за Дженной – Данита, Баст и Антрес. А потом вдруг все Землеступы разом решили присоединиться к ним, и Стая растянулась вдоль воды.
Мари часто заморгала, чтобы сдержать слезы; тут к ним повернулся Ник. Он вздрогнул от удивления, осознав, что все без исключения присоединились к ним, – и его глаза тоже подозрительно заблестели.
– Спасибо вам, – сказал он громко. – Это значит для меня больше, чем я могу выразить. Просто… просто спасибо вам.
– Сол был бы счастлив это увидеть, – сказал О’Брайен.
Ник кивнул и утер глаза.
– Да. И я посвящаю это приветствие солнца своему отцу, жрецу Древесного Племени.
– За Сола! – хором воскликнули Псобратья.
– За отца Ника, Сола! – подхватила Мари.
– За Сола! – повторила Стая.
Ник поймал взгляд Мари и шепнул:
– Я так тебя люблю.
Мари смогла только улыбнуться и кивнуть. Она знала, что если заговорит, то разразится слезами от переполняющих ее эмоций.
Ник повернулся к восходящему солнцу. Он вскинул руки, и Псобратья повторили его жест. Мари тоже подняла руки и подтолкнула Зору. За спиной у нее Лили шепотом пересказывала Голубке, что происходит, и объясняла ей, что делать, пока люди Стаи один за другим поднимали руки, словно хотели обнять солнце.
Ник откинул назад голову и посмотрел прямо на солнце. Псы, все до единого, вслед за ним задрали морды к ярко-желтому огненному шару.
– Узрите чудо – нашу Стаю! – закричал Ник. – Стая! Ловите первые лучи Солнца, нашего спасителя и источника жизни!
Мари не видела лица Ника, но знала, что его глаза теплого цвета мха засияли золотом – в точности, как глаза Лару. Ник ликующе рассмеялся, раскрываясь солнцу. Она видела, как на коже Ника проступают филигранные узоры в виде священного папоротника, в который Племя заворачивало младенцев на протяжении первого года жизни, волшебного растения, которое неведомым образом впитывалось в их тела, создавая магическую связь с солнцем – связь, которую они разделяли со своими спутниками.
Мари знала об этом не понаслышке, потому что кровь ее отца одарила ее той же магией, а благодаря листьям священного папоротника, которые он украл для нее и в которые мать пеленала ее во младенчестве, эта магия пробуждалась в ней под лучами солнца. Изящные растительные узоры проступили на ее коже, и Мари подняла голову к пылающему шару, ощущая исходящие от Ригеля тепло и силу, которые еще больше упрочили их нерушимую связь.
Зора ахнула, и Мари, покосившись вправо, увидела, что подруга смотрит прямо на солнце, а глаза ее щенка излучают свет. Мари с удивлением перевела взгляд на Джексома. Молодое красивое лицо Землеступа оторопело; он смотрел на солнце в таком же оцепенении. Глаза сидящей рядом Фортины полыхали, как пламя.
«Как интересно…»
Мари задумалась о том, как солнечный свет влияет на Землеступов, имеющих спутников, но задерживаться на этой мысли времени не было.
– Да пребудет с нами благословение Солнца! – Ник повернулся к Стае, завершая приветствие.
– Это было удивительно, – сказала Мари и шагнула в объятия Ника.
– Это мы удивительные! Все мы – наша Стая. Мари, я никогда в жизни не был так счастлив, – сказал он и наклонился, чтобы ее поцеловать.
– А теперь по лодкам! – скомандовал Антрес. – Если, конечно, нашему Жрецу Солнца и Жрице Мари не нужно немного времени наедине. – Наемник поиграл бровями, и по Стае прокатились добродушные смешки.
– Не искушай меня, – сказал Ник, когда Мари выскользнула из его объятий и вместе с остальными поспешила к лодкам. – Ты же знаешь, как я отношусь к реке.
– Знаю, – услышала Мари голос Антреса. – А еще я знаю, как ты относишься к Мари. Похоже, она решила оставить тебя тут.
Послышались новые смешки, и Ник заторопился к воде, чтобы догнать свою Жрицу Луны.
Глава 10
Полтора года назад – плато Озарк, осенняя стоянка Табуна Мадженти
– Помните, Всадницы: пробудить свойства кристаллов и камней легче всего, когда вы чувствуете единение со своей лошадью. Вы учитесь быть Видящими, и для вас это единение ощущается сильнее всего, когда вы сидите у лошади на спине.
Дон, Всадница Старшей кобылы табуна Мадженти и самая могущественная Видящая в Табуне, замолчала и по очереди задержала взгляд на своих ученицах – юных Всадницах, которые подавали большие надежды и могли стать Видящими. Сперва их было двадцать, а теперь их осталось шесть, и среди них могла находиться преемница Дон, следующая Старшая Всадница Табуна.
Хотя любая кобыла в табуне Мадженти могла претендовать на роль Старшей кобылы, четыре лошади – и их Всадницы – были особенно хороши, и Дон чувствовала, что одна из них станет следующей предводительницей Табуна. Ее взгляд задержался на дочери, и ее охватила гордость; хотя она старалась не выделять ее особо, в мыслях ее симпатии давно были определены. «Ривер и Анджо такие молодцы! Все-то у них получается!»
