– А еще они помогут им обрести замечательных псов. – Зора с нежностью улыбнулась маленькой черной головке Хлои, выглядывающей из перевязи у нее на груди.
– Должна признать, ваше с Джексомом исцеление от лихорадки вселило во многих из нас надежду, о которой мы прежде не смели мечтать. – Адира бросила на Ника быстрый взгляд, который Мари не смогла прочесть. – После стольких лет рабства я вдруг оказалась в странном положении: кажется, я должна благодарить представителя Древесного Племени.
– Нет, не должна, – возразила Мари, прежде чем Ник успел ответить. – Среди нас нет представителей Древесного Племени. Мы все – Стая.
– Стая, – повторил Ник. – Что-то в этом слове нравилось мне с самого начала. Да, Адира, как сказала Мари, я считаю себя членом Стаи и горжусь этим.
– Я признаю свою ошибку, Жрица Луны, – сказала Адира. – Я не хотела никого оскорбить.
Ник осторожно положил руку на плечо женщины.
– Я все понимаю. Мой народ дурно поступал с тобой и твоим народом. Очень дурно. Понадобится время, чтобы об этом забыть.
Адира посмотрела ему в глаза.
– Наше рабство никогда не будет забыто. Оно не должно быть забыто. Но мы должны извлечь из него урок, и, возможно, со временем мы сможем простить.
Ник торжественно кивнул.
– Тогда я сделаю все, чтобы заслужить ваше прощение.
С пляжа до них донесся бой барабанов и трели флейт, и Мари и Зора улыбнулись знакомой мелодии. Мари начала отстукивать ногой ритм, когда к ним подлетел О’Брайен.
– Ура! Вот ты где, Зора. Танец теней сменился какой-то «Пляской плетельщицы», и все снова танцуют. Точнее, все Землеступы – они выстроились в ряд и… В общем, я пытался за ними повторять, но движения слишком сложные. Клаудия и Шена отправили меня за тобой, потому что Землеступы в один голос говорят, что ты лучшая плясунья в Стае.
Зора откинула за спину свою густую темную гриву.
– Землеступы совершенно правы.
Мари хрюкнула от смеха.
– Что? Ты прекрасно знаешь, что я отлично танцую.
– Если б и не знала, уж ты бы не преминула ей об этом сообщить, – пробормотал Ник.
Зора устремила на него пронзительный взгляд серых глаз.
– Ты ведь понимаешь, что я могу случайно приправить твое рагу травами, от которых у тебя расплавятся внутренности?
Ник нырнул Мари за спину.
– Спаси меня, Жрица Луны!
О’Брайен повернулся к Нику спиной.
– Не обращай на него внимания. Ты покажешь нам движения?
– Не обращать внимания на кого? И да, разумеется, я вас научу.
О’Брайен ликующе заулюлюкал и потащил Зору к костру и группе ожидающих их Псобратьев.
– К Жрице Луны следует проявлять больше почтения, – заметила Адира.
– Он не пытается ее принизить, – мягко объяснила Мари. – Он просто не считает ее далекой Богиней, требующей поклонения. – Мари демонстративно взяла руку Ника в свои, тесно переплетя с ним пальцы. – Ты знаешь, что такое, когда тебе поклоняются?
– Разумеется. К тебе относятся с величайшим почтением.
– Не совсем. Я понимаю это как никто другой, потому что, сколько я себя помню, постоянным спутником моей матери было одиночество. Когда тебе поклоняются, ты остаешься одна. Ты неприкасаема – неприступна. Ты знаешь, что я была единственной ее подругой?
Адира удивленно подняла брови.
– Это невозможно! Мы все очень любили твою мать.
– Я это знаю. И она это знала. Но вы поклонялись ей так сильно, что никто из вас не был ей по-настоящему близок. Наша нора была в стороне от других – и мы тоже держались обособленно. Я выросла в уверенности, что обречена на одиночество, и не потому, что была наполовину Псобратом, наполовину Землеступом. Я считала так, потому что все наши Жрицы и их дочери были отделены от Клана. Но это осталось в прошлом. – Мари подняла глаза на Ника и сжала его ладонь. – Я предпочитаю счастье, а не поклонение.
– Я тоже, Жрица Луны. – Ник поднял ее руку к губам и поцеловал.
Адира внимательно смотрела на них.
– Мне нужно обдумать твои слова. Я не могла даже представить, что Леда или другая Жрица могли испытывать одиночество. Мысль об этом меня удручает.
– Не грусти, Адира, – сказал Ник. – Эти времена прошли. Никто в Стае больше не будет одинок.
– Ты хочешь сказать, что Жрицы Луны будут жить среди нас, когда мы обустроим новые норы? – спросила Адира.
– О, мы с Зорой – а также Данитой с Изабель – непременно будем жить среди Стаи, но будут ли это норы, нам предстоит решить, когда мы доберемся до равнин.
– Было бы здорово придумать вариант, который устроит всех, – заметил Ник.
– Об этом стоит подумать, – кивнула Мари и повернулась к Адире. – Спасибо за то, что заботишься о растениях. Мы ценим твои таланты. – И они с Ником зашагали к костру.
– Кажется, все прошло неплохо, – сказал Ник.
– Теперь остальным женщинам-Землеступам, особенно пожилым, будет о чем посудачить.
– И именно поэтому ты завела этот разговор.
Мари подняла на него глаза.
– Откуда ты знаешь?
Ник обнял ее за плечи и притянул ближе к себе.
– О, я многое знаю, Жрица Луны. Очень многое.
– Неужели?
– Да-да. Например, ты хочешь, чтобы женщины обсудили изменения, которые вы с Зорой задумали, чтобы они не стали для них слишком большим потрясением.
– Надеюсь, это правильная тактика, – вздохнула Мари.
– Я думаю, да.
Они присоединились к собравшимся у костра, которые наблюдали за тем, как Зора пытается научить Псобратьев сложным движениям «Пляски плетельщицы», которые О’Брайен, похоже, схватывал на лету.
– У твоего кузена талант, – заметила Мари. – Это довольно сложный танец.
– Подозреваю, что этот талант как-то связан с его прелестной наставницей.
– Ты считаешь Зору привлекательной?
Мари задала этот вопрос не из ревности. Ей действительно было интересно. Землеступы и Псобратья отличались внешне. Землеступы были коренастыми, со смуглой кожей, темными волосами и глазами и более грубыми чертами лица. Члены Древесного Племени были высокими и, как правило, светловолосыми, с более тонкими чертами. Мари считала красивыми оба народа, но с самого детства она слышала, как члены ее Клана сравнивают «белокожих великанов» с длинноногими богомолами и даже пауками цвета рыбьего брюха. Псобратья же не воспринимали Землеступов всерьез, называя их землерылами и считая животными, слишком уродливыми, чтобы жить на поверхности.
– Конечно. Зора симпатичная, а мой кузен и вовсе называет ее красавицей. У тебя странный вид. Что-то не так?
