Призрак нагнал Анджо. Она прижала уши к черепу и устремилась вперед, глубоко и ровно дыша. Ривер прильнула к ней, не обращая внимания на крики толпы. Между ушей Анджо она уже видела конец ямы – до него оставалось всего несколько ярдов.
– Давай, Анджо! Давай! Ты сможешь! – закричала Ривер, и у кобылы словно открылось второе дыхание. В морду Призраку полетела грязь, и Анджо выскочила из грязевой ямы бесспорной победительницей.
Кобыла повернулась к ошеломленной толпе.
«Держись», – предупредила она Ривер, а в следующее мгновение встала на дыбы и торжествующе замолотила воздух копытами. Ривер прильнула к ней, крепко ухватившись за гриву, и поняла вдруг, что вовсе не против такой демонстрации превосходства, тем более что зрителей явно прибавилось, а впереди всех с гордой улыбкой стояла и аплодировала ее мать.
Скай осталась на своем камне, но вскочила на ноги, разом растеряв всю свою элегантность. Ривер ожидала от нее убийственных взглядов – и не ошиблась, вот только недовольство Скай было направлено не на нее, а на Призрака. Золотистый жеребец выбрался из грязевой ямы и встал рядом с Анджо, которая ласково коснулась его носом.
Бард все еще с усилием месил грязь и песок в паре ярдов от них. Остальные лошади прервали упражнения и толпились на дальнем конце ямы, наблюдая за происходящим.
Ривер обвила шею Анджо руками.
– Ты самая лучшая, самая умная, самая быстрая и сильная лошадь на свете!
«На свете? Нет. В Табуне? Возможно», – уверенно ответила Анджо.
Ривер засмеялась и выпрямилась.
– Ты заставил нас попотеть, Призрак. – Она потянулась, чтобы погладить шею статного жеребца, когда его поведение вдруг резко переменилось.
Жеребец вскинул голову. Уши прижались к голове. Он копнул землю грязным копытом и с боевым ржанием устремился к Скай так, что напуганные зрители бросились врассыпную.
– Останови его! – закричал Клэйтон, когда Бард наконец выбрался из ямы. Жеребец попытался догнать Призрака, но он исчерпал свои огромные запасы сил и, пошатнувшись, едва не упал на колени. – Останови его! – повторил Клэйтон. – Он ее убьет!
Ривер окаменела. Она была потрясена, но сквозь оцепенение к ней пробился спокойный и уверенный голос Анджо: «Призрак не причинит вреда Скай».
Вокруг кричали; Призрак несся прямо на Скай, которая замерла на своем камне и, как Ривер, была не в силах пошевелиться. Ривер увидела смазанное серое пятно: усталая, заляпанная грязью Скаут мчалась к своей Всаднице.
Золотистый жеребец оказался на камне. Прижимая уши, сверкая белками глаз, он вытянул шею и, остановившись, мощными челюстями схватил что-то с земли. Скай завизжала, а жеребец замотал головой, терзая жирное темное тело ядовитого водяного щитомордника, а потом бросил его на землю и затоптал копытами.
Скаут, спотыкаясь, добежала до камня, на котором стояла Скай, и остановилась. Она дрожала всем телом; блестящие от пота бока тяжело вздымались. Она потянулась мордой к своей Всаднице, которая в немом потрясении смотрела на мертвую гадюку. Затем Скаут повернулась к Призраку. Они медленно соприкоснулись мордами, а потом кобыла с явным облегчением закрыла глаза и поклонилась.
Так, словно он убивал гадюк каждый день, Призрак подтолкнул ее носом, а потом зарысил мимо онемевшей толпы ко Всаднице Старшей кобылы. Величественный жеребец отвесил ей низкий поклон, и та, погладив его покрытый грязью лоб, сказала – громко, чтобы слышали все:
– Ты молодец, Призрак. Ты показал нам место Жеребца-лидера – защитника своего табуна, равно как и Анджо продемонстрировала черты, присущие Старшей кобыле: силу, ум, уважение и любовь к Всаднице. – Взгляд Дон остановился на Скай. – К сожалению, я не могу сказать того же обо всех присутствующих здесь Всадницах. – Она снова повернулась к Призраку и тепло сказала: – Да пребудет с тобой милость Кобылицы, и пусть она дарует тебе удачу.
Призрак мягко коснулся Дон мордой, размазав грязь по ее тунике, и направился к Анджо; Старшая Всадница рассмеялась и проводила его взглядом, качая головой.
Клэйтон переводил взгляд с жеребца на Ривер.
– Я никогда не видел ничего подобного.
Ривер расправила плечи и повысила голос.
– Привыкай, Клэйтон. Все меняется, но не так, как думаешь ты и твои приятели-сплетники. Анджо, Призрак, пошли. Надо вас обтереть и почистить.
Под взглядами толпы Анджо, задрав хвост, выгнув шею и навострив уши, загарцевала прочь от площадки перед грязевой ареной, а золотистый жеребец послушно зарысил за ней.
Глава 15
Настоящее – Древесное племя
Лес смердел. Ралина решила, что смердит он гниющими телами и отчаянием. Смерть занял верхнюю платформу на старой сосне. Его Жнецы привели из Города-Порта остальных свежевателей. К уже переродившимся Жнецам присоединялось все больше солдат на разных этапах чудовищного превращения в полулюдей-полуживотных, которое Смерть назвал Спасением. Они не столько восстанавливали обугленный Город-на-Деревьях, сколько занимали немногие из уцелевших гнезд и уничтожали остальные.
Они напоминали Ралине червей, которые копошатся в разлагающихся трупах.
Жнецов сопровождала группа девушек и женщин. Самые юные и привлекательные прислуживали Богу: праздно шатались вокруг Него, кормили Его, часто с рук, и, разумеется, ублажали, ибо Он был ненасытен.
Смерть приказал разжечь огонь в жаровнях на своей платформе и вокруг дерева, и велел, чтобы в пламя постоянно подбрасывали ароматические травы и сосновые шишки. Но пропитавшее Племя зловоние вплеталось в дым, смешиваясь с запахами сосны, мяты и лаванды, и отравляло каждый вдох Ралины своей приторной сладостью, вызывая рвотные позывы.
«Хоть что-то хорошее в пустом желудке – нечем блевать».
– Почему ты остановилась? Не может же история оборваться на таком месте. Вожак, Рафаэль, еще не добрался до детей. Я должен знать, что будет дальше! Продолжай!
Ралина встряхнулась и вскинула подбородок, стараясь вернуть себе хоть толику присущей Сказительнице гордости, которой она так дорожила. Она нащупала напевный ритм, коего требовал финал, и продолжила:
Малышки цеплялись за лед из последней надежды,
Кричали они, но безмолвие было ответом,
И лишь Рафаэль, бесстрашный защитник, услышал их зов.
Он чуял, как хрупок был лед,
Как мало осталось надежды.
Бесстрашные лапы в воде
След оставляли кровавый.
Вожак потянулся всем телом, и девочки крепко
За шерсть ухватились: спасение было близко!
Из сил выбиваясь, он плыл, ни секунды не медля,
Он плыл, невзирая на боль и усталость свою.
Себя не жалея, детей он доставил на берег,
И вдох свой последний издал со спокойной душой.
Почил Рафаэль, но Племя и ныне хранит
Вечную память о силе и мужестве альфы.
Ралина опустила голову и скрестила руки на груди, показывая, что сказ окончен. Бог захохотал и зааплодировал.
