Они подошли к нам. Бен взял меня за руку и твердо пожал ее.
— Ну, что ты думаешь о нашем веселье? — спросил он.
Превосходно! — ответила я. — Городок выглядит совсем иначе при свете костров, и эти звезды…
— Ну да, мы видим его сейчас «в розовом свете»… Похоже, Одноглазый и Кэссиди просто счастливы!
— Нам будет не хватать их, — сказал Джервис.
— Ничего, на их место придут другие, не волнуйтесь…
— И последуют новые разочарования! — добавил Джеймс Морли. — Я думаю, что большинству из них лучше бы взять по куску земли да растить овец с телятами!
— Ну, не всем это удастся так, как тебе, Джеймс! заметил Бен.
Удастся, если будут работать! А то копают… копают… — и в конце концов ничего не выкопают, только испортят хорошую землю!
— У тебя одно на уме, Джеймс, — рассмеялся Бен, — возвращение к земле!
— Да, и брось надо мной посмеиваться!
Золото, может, здесь и есть, но не так уж его много, чтобы гоняться за ним… Пусть оно себе лежит спокойно!
— Ваш образ жизни приносит, судя по всему, больше счастья? — заметила я.
Перед тобой один из самых удачливых скотоводов Виктории! — сказал Бен. — Не у всех дела идут так успешно, но покажите мне двух более счастливых мужчин, чем Одноглазый и Кэссиди!
— Они счастливы, потому что могут уехать отсюда, — заметила я.
— Но, дорогая, — вмешался Джервис, — ты представь себе счастье, которое охватывает тебя, когда, наклонив свой промывочный лоток и заглянув туда, мгновенно понимаешь, что ты, наконец, добился своего!
— Да, я могу себе представить это чувство, но часто ли такое случается?
— Анжелет тоскует по дому! — сказал Джервис.
— Как и все мы, — заметил Бен. Джеймс Морли запротестовал.
— Нет, я не тоскую, мне нравится смотреть на мои пастбища, на моих овец и телят! Я бы не хотел, чтобы мои земли трогали… это уж факт!
— Даже если там лежат самородки величиной с кулак? — спросил Джервис.
— Для начала мне нужно показать их, тогда, может, я и позволю тревожить свои земли!
— А как же узнать об этом, если не искать? — спросила я.
— Это хорошее рассуждение: значит, и искать не стоит, верно? Ну, что касается меня, так если они есть, то пусть себе там и лежат, я и без того доволен тем, как живу, и не хочу иметь ничего общего с этой золотой лихорадкой! Вон, взгляните на этих людей: танцуют… поют…
Это похоже на то, что писано в Библии: помните, как там поклонялись золотому тельцу?
Я подошла к Лиззи.
— Правда, при этом свете все прекрасно? Не видно некрасивого, как днем? — спросила она.
Я согласилась с ней.
Кто-то затянул песню. Здесь пели старые, хорошо известные всем английские песни: «Ну-ка, девушки и парни», «Служаночка» и «Правь, Британия». Я обратила внимание, что некоторые тайком утирают слезы: песни заставили вспомнить родину.
Потом Кэссиди затянул песню, которую я до этого никогда не слышала. Это была песня золотоискателей:
«Золото, золото, золото!
Веет от золота холодом!
Скользкое золото — трудно поймать!
Трудно поймать — трудней удержать!
Кровью и потом полито
Скользкое желтое золото!»
Вся толпа молчала, лишь голос Кэссиди отчетливо звучал в ночной тишине. После песен, которые эти люди привыкли слышать с детства, последняя, похоже, произвела отрезвляющий эффект.
Ее слова продолжали звучать в моей душе. Я обратилась к Джервису:
— Думаю, мне пора идти: не хочется надолго оставлять Морвенну, хотя там есть кому присмотреть за ней. Скорее бы уж наступали роды!
— По-моему, такие задержки нередки?
— Возможно, нам следовало отвезти ее в Мельбурн? Там есть больница.
— Все будет в порядке, не расстраивайся, — попытался успокоить меня Джервис. — Я провожу тебя.
Бен встал.
— Вы уходите? — спросил он.
— Я беспокоюсь за Морвенну и отправляюсь к ней. Ты не можешь довериться Мэг?
— Могу, конечно, но мне хочется быть там.
— Я провожу тебя, я все равно ухожу, пойдем.
— Спокойной ночи, Джервис, — сказала я. Он обнял меня и поцеловал:
— Я не дождусь, когда ты вернешься в нашу хижину!
До Голден-холла было недалеко. Бен сказал:
— Я хотел поговорить с тобой… Я ждала продолжения.
— Что-то произойдет, — продолжал он, — вскоре… Все изменится, вся наша жизнь… Я хочу, чтобы ты оставила Джервиса и стала моей! Ты любишь меня, а Джервиса ты никогда по-настоящему не любила!
Ты говоришь чепуху, Бен! Когда-то мы встречались с тобой, а вновь лишь недавно встретились. Много ли мы знаем друг о друге?
— Мы многое вместе пережили… когда-то, с тех пор я постоянно думал о тебе. А ты обо мне думала?
— После случившегося ты уехал, покинул меня…
— Если бы я думал, что нужен тебе, я бы никогда не уехал!
— После всего того ужаса…
Я была ребенком, нуждалась в поддержке…
— Я думал, что ты слишком мала для того, чтобы глубоко переживать это…
— Должно быть, ты думал, что я восприму это так же легко, как и ты?
— Я был уверен — ты понимаешь, что в этом нет никакой нашей вины! Мы никому не причинили зла! Но я не об этом, я думаю о будущем. Я люблю тебя, Анжела! Мне сейчас очень важно знать, что ты тоже любишь меня… что ты вернешься со мной в Англию!
— Слишком быстро все это произошло!
— Это происходило все эти годы…
— Хорошо, но почему, в таком случае, ты оставался в Австралии?
Почему не приехал и не отыскал меня… до того, как я вышла замуж за Джервиса?
— Потому что я сам не сознавал этого, пока не увидел тебя вновь! Все встало на свои места: я понял, что ты для меня — единственная!
— А что с Джервисом? Он мой муж! Мы счастливо живем вместе! Неужели ты думаешь, что я могу сказать ему: «Было очень мило познакомиться с вами, но теперь мне уже пора идти!»
— Со временем Джервис это переживет!
Я знал многих мужчин, похожих на него: он добрый, мягкий, любящий и слабый. Он будет чувствовать то же самое, что с тобой, и с любой женщиной, ты не первая в его жизни! Для него самое важное — азартные игры, вот что его по-настоящему интересует. И если он потеряет тебя, он выиграет в рулетку или найдет золото… он утешится!
Я, потеряв тебя, не утешусь, ты — тоже, мы — другие. Мы чувствуем глубже, мы многое значили друг для друга с первого дня нашего знакомства. Анжела, я должен знать, что ты согласна уйти ко мне! Вместе мы сумеем объяснить это Джервису, и он не станет у нас на пути!
