– Значит, ты говоришь, что я должен сунуть голову в пасть льву?
– Если ты этого хочешь, я поддержу, даже если мне это не понравится. – Я вздернула подбородок. – Если Мефистофель убийца, ему хватит ума не трогать меня, зная, что на него первого падет ваше с дядей подозрение. Однако, сблизившись с ним, завоевав его доверие, возможно даже флиртуя, я получу шанс проникнуть в его труппу. Если он будет мне доверять, то и остальные тоже. Кто знает, что я смогу таким способом увидеть?
– Слишком много «если», – сказал Томас, тщательно контролируя голос. – Если что-то пойдет не так, ты окажешься прямо на линии огня. В этом случае риск того не стоит, Уодсворт.
– Тогда я вынуждена сообщить, что мы зашли в тупик. – Я покачала головой. – У меня противоположное мнение. Иногда стоит пойти на риск, даже если это поначалу кажется неразумным.
Томас фыркнул с легким раздражением.
– Ты сейчас говоришь прямо как он. На самом деле, осмелюсь сказать, тебе нравится быть рядом с ним, просто признай это. Что…
Я повернула его лицо к себе.
– Кресуэлл, он не причинит мне вреда и не встанет между нами. Мне все равно, какие фокусы он попытается выкинуть. Мое сердце принадлежит тебе, и ловкостью рук его не похитить.
Предупреждая его возражения, я прижалась к его губам. Он привлек меня ближе, его руки скользнули по моей талии – два якоря в море неизвестности. Мы целовались под сверкающими созвездиями и периодически падающими снежинками, пока нас не оторвал друг от друга поздний сигнал отставшего корабля.
Томас неохотно довел меня до двери каюты и со сдержанным поцелуем пожелал спокойной ночи. Я посмотрела вверх на луну. Мои мысли разбегались, как звезды. Если Томас прав, в чем я была уверена, то кто же такой Мефистофель и от чего он убегает или скрывается?
Я проскользнула в каюту и посмотрела на часы. Приближалась полночь. Сменив меховой палантин на пальто, я приложила ухо к двери в смежную каюту и с облегчением услышала негромкое похрапывание миссис Харви. Надеюсь, она проспит всю ночь и не станет меня проверять. Я же уснуть не смогу. Потому я прокралась по тихой прогулочной палубе, ожидая получить некоторые ответы от самого объекта нашего разговора.
* * *
– Вот и вы, любопытная мисс Уодсворт. Мне было интересно, рискнете ли вы прийти во второй раз. Но вы явились, чтобы закончить нашу милую болтовню, или ждете от свидания со мной чего-то большего?
Мефистофель вышел из тени шлюпок, как демон, восстающий из тумана. В руке он держал бутылку вина. Его маска теперь отражала лунный свет, и я содрогнулась – почему бы не снять эту жуткую вещь?
– А, вот что. – Он откровенно разглядывал меня. – Пришли забрать обратно свою душу? Я могу сегодня быть великодушным, но не настолько. Душа моя, и делиться я не буду.
Я закатила глаза.
– Вы много о себе возомнили. Почему вас волнует, нравитесь ли вы мне, когда у вас есть целый корабль пассажиров, которые очарованы вашими представлениями? Почему бы вам не обратить внимание на кого-нибудь из них? Они оценят, как вы рыщете, погруженный в раздумья. Не говоря уже о том, – я вгляделась в него пристальнее, – что, по словам моей кузины, воздушная гимнастка, Касси Императрица, влюблена в вас по уши.
Мефистофель поставил бутылку, прислонился к стене каким-то обыденным и привычным движением и принялся внимательно меня разглядывать. Томас был прав – теперь, когда я знала, что искать, в нем ощущалось высокое социальное положение. Впечатление, которое нельзя взрастить, наблюдая за богатыми, а которое появляется, если практиковаться в нем с рождения. В нем есть нечто большее, чем он показывает.
– У вас так много друзей, что вам больше не нужно? – спросил он наконец. – Какую обиду я вам нанес, чтобы заслужить такие колкости? Я просто стараюсь вас узнать. Не вижу в этом никакого преступления. Тем не менее вы готовы вынести мне приговор.
– Не думайте, что я упустила ваше недавнее представление и стоящий за ним умысел. – Я подошла к стене со шлюпками. – Вы пытались вбить клин между мной и Томасом. Я считаю это достаточной обидой.
– И? Его так оскорбило то, что я поцеловал вам руку? Если да, то вам следует поискать другого кавалера. Ревность имеет способность усиливаться. Если уж на то пошло, я оказал вам немалую честь, вырвав с корнем это разрушительное чувство. Всегда рад услужить.
– Чтобы нас разлучить, потребовалось бы нечто гораздо более непростительное, а это, уверяю вас, невозможно, поэтому даже не пытайтесь.
– Вот видите. – Он махнул рукой. – Если вас двоих не разлучить, то я могу изо всех сил добиваться вашего расположения. Разве это оскорбительно?
– Это неприлично и неуместно, учитывая то, что мы даже не знаем друг друга, а вас любит другая женщина. Вы заигрались, и я не буду в этом участвовать. – Я старалась не кричать, но мой голос все равно стал громче. Я на мгновение остановилась, чтобы успокоиться. – И это нехорошо. Если вы в самом деле хотите стать другом, это неправильный путь.
– Я шоумен. Я нехороший. И я не порядочный. – Он повел плечом, словно просто комментировал что-то несущественное, вроде погоды. – Если вы ожидаете, что я не такой, вас ждет разочарование.
Я сердито смотрела на него, уперев руки в бока.
– Тогда почему, скажите на милость, вы хотели встретиться снова?
У него хватило самообладания улыбаться мне.
– Основываясь на ваших познаниях в судебной медицине, я пересмотрел свое предложение. И оно не касается брачных отношений – о, пожалуйста, не смотрите так печально.
Я невольно скривилась, и он умиротворяюще развел руками.
– Мисс Уодсворт, я просто шучу. Мне нужна ваша помощь в представлениях.
Он помолчал, ожидая, не буду ли я возражать, но я молчала.
– Я видел ваше лицо, когда ваша кузина взошла на сцену в тот первый вечер – вы не одобряли карнавал и ее участие в нем, да?
Он не ошибся.
– Это не ваша забота.
– Почему же не моя? – Он опять расплылся в улыбке, и я придумала кучу способов стереть эту улыбку с его лица. – А если я скажу, что могу вам помочь? Вы желаете, чтобы ваша кузина освободилась от шоу и Гудини. Я знаю секрет, который сыграет вам на руку. Но только если вы поможете мне. Заключим сделку? Моя помощь в обмен на вашу?
Мне было страшно любопытно, что это за секрет, но я знала, что любопытство имеет цену. Должно быть, он что-то увидел на моем лице, что дало ему надежду.
– Есть одно условие. Ни слова о нашей сделке. Ни мистеру Кресуэллу, ни вашей кузине, ни кому-либо еще на борту парохода. Если им станет известно… что ж, я буду вынужден раскрыть карты и выдать ваш секрет.
– Какой секрет? – ощетинилась я. – Я не сделала ничего, о чем следует беспокоиться.
– Вы уверены? – поинтересовался он одновременно невинно и лукаво. – Сомневаюсь, что Лиза вообще вернется домой, если обнаружит, что вы виновны в ее неминуемой сердечной драме.
