План зимней кампании, разработанный в Разрядном приказе, предполагал, что она будет состоять из двух этапов. На первом выступившие из Полоцка и Смоленска рати должны были соединиться под Оршей, после чего начинался второй этап, в ходе которого объединенное войско должно было двинуться дальше на запад, подвергнув разорению глубинные, ранее практически не затронутые войной литовские волости.
Для первого этапа был составлен своего рода «график» движения полков с четким обозначением места и времени дневок и соединения обеих армий. В кратком летописном переложении этот план выглядел следующим образом. «Воеводы царя и великого князя тогды (т. е. в декабре 1563 г. – В. П.) збиралися в Вязме, в Дорогобуже, в Смоленску, а в Полотцску собраны многие ж люди», – сообщала официальная московская история Полоцкой войны481. При этом, продолжал книжник, «велел царь и великий князь воеводам Вяземским снятися з боярином со князем Петром Ивановичем Шуйским с товарыщи, не дошед Орши за пять верст, в селе на Боране, а от Орши идти к Менску и к Новугородку к Литовскому воевати, и станы Полотцским и Вяземским воеводам розписал и день учинил, на который им день у Орши на Боране снятися (выделено нами. – В. П.)…»482
Из этого описания предполагаемый ход событий на первом этапе похода прорисовывается довольно четко и недвусмысленно. Полоцкий «корпус», совершив марш примерно в полтораста верст по заснеженным зимним дорогам (на что ему потребовалась бы примерно неделя), западнее Орши должен был соединиться со смоленской ратью (которой предстояло проделать примерно такой же по протяженности марш).
После «переформатирования» ратей воеводы объединенного войска должны были «з Бораны итти к Меньску и в иные места, где будет пригоже», «чинячи плен и шкоду»483. Иные места – это Новогородок (нынешний белорусский Новогрудок) и, возможно, окрестности литовской столицы484. Следовательно, опустошению в ходе этого глубокого рейда предполагалось подвергнуть территорию сразу четырех литовских воеводств – юго-восточную часть Полоцкого, центральную Витебского и Минского и северную Новогородского (и, возможно, южную часть Виленского, если М. Стрыйковский верно оценил намерения русского командования), еще не испытавших в полной мере всех тягот войны.
Каким был состав и структура ратей полоцкой и Вяземской? Собственно русские источники молчат о том, сколько ратников насчитывали полоцкая и смоленская рати. Источники же с «той» стороны традиционно оценивают московские рати как «тьмочисленные». Так, М. Радзивилл Рыжий в своей реляции писал о 17—18-тысячной московской рати, которую он поразил на р. Ула485. Оставшийся неизвестным литвин – участник сражения по горячим следам сообщал своему корреспонденту, что русских в той битве было 24 тыс.486 Спустя двадцать лет Б. Папроцкий в своем «Гербовнике» насчитал уже 25 тыс. московитов487. О 25 тыс. побитых московитов писал в своей хронике и М. Стрыйковский488. Мартин же Бельский насчитал в своей хронике уже 30 тыс. ратников Шуйского489. «Хроника литовская и жмойтская» и вовсе сообщает о 50 тыс. воинов у Шуйского!490
Нетрудно заметить, что за два десятка лет после самого сражения «собачка» изрядно подросла в размерах, хотя есть все основания сомневаться даже в приведенных Радзивиллом данных уже хотя бы потому, что русская официальная история Полоцкой войны сообщала о том, что, отъезжая из Полоцка, Иван оставил в нем 10-тысячный гарнизон (на наш взгляд, кстати, и эта цифра явно преувеличена). В разрядных же записях содержится любопытное примечание – согласно их сведениям, Иван Грозный приказал полоцким воеводам «итти воевать с теми людми, которые весь год в Полотцку годовали»491. К тому же стоит добавить, что, по сведениям псковского летописца, после того как Иван Грозный покинул Полоцк, в нем «бысть мор, и много людей мерло и детей боярских (выделено нами. – В. П.)…»492. Следовательно, можно с уверенностью предположить, что в войске Шуйского насчитывалось людей явно меньше 10 тыс. Но насколько?
Рассчитывая примерную численность полоцкого «корпуса», мы исходили из тех задач, которые ставились перед русскими войсками в этой кампании, и из сохранившейся росписи полков и воевод. «Корпус» князя И.И. Шуйского, согласно исходной росписи493, состоял из трех полков – Большого (воеводы боярин князь И.И. Шуйский и князья Ф.И. Татев и И.И. Охлябинин Залупа), Передового полка (воевода З.И. Очин Плещеев) и Сторожевого полка (воеводы И.В. Шереметев Меньшой и князь Д.В. Гундоров). И поскольку полоцкий гарнизон был сильно прорежен эпидемией, то Большой полк было решено усилить отрядом служилых людей с Великих Лук под началом И.И. Очин Плещеева494. Три полка, семь воевод – перед нами в общем типичная «лехкая» рать. И если исходить даже из заведомо преувеличенной численности полоцкого гарнизона в 10 тыс. ратных, то, оставив в городе для его обороны на всякий случай минимум 2–3 тыс. «сабель» и «пищалей», с учетом великолуцкого пополнения рать Шуйского насчитывала самое большее 5–6 тыс. «сабель» и «пищалей» и 2–3 тыс. «кошевых» – обозной прислуги (реально, скорее всего, было меньше, 3–4 тыс. комбатантов)495. В том, что в состав рати входили «пищали» (стрельцы и казаки), сомнений нет. Об этом свидетельствует и список пленных начальных людей, взятых литовцев в сражении на Уле, и миниатюры Лицевого летописного свода. Позднейшие разрядные записи также сообщают, что к рати должны были примкнуть также головы с ратными людьми – князь А.А. Звенигородский с Велижа, князь Ю.И. Токмаков с Невеля, В.А. Вешняков с Себежа и с Заволочья М.Б. Чоглоков, насчитывавшие вместе не более 1 тыс. всадников.
Смоленский корпус так же, как и полоцкий, представлял собой «лехкую» рать. Она так же, как и войско Шуйского, состояла из трех полков – Большого (воеводы «царевич» Ибак и боярин, князь В.С. Серебряный), Передового («царевич» Кайбула, боярин князь П.С. Серебряный) и Сторожевой (князь П.Л. Щепин)496. Три полка, семь воевод (из них два татарских «царевича» со своими дворами) – такое войско, на наш взгляд, по аналогии с другими подобными росписями того времени не могло иметь больше, чем 3–4 тыс. «сабель» и порядка 2–3 тыс. «кошевых». Между тем, согласно Мартину Бельскому, войско князя Серебряного насчитывало 50 тыс. воинов, столько же дает и М. Стрыйковский (который уточнял, что речь идет о всадниках)497. Какая цифра представляется более правдоподобной – судить вам, уважаемые читатели.
После «снятия» обе рати расписывались на пять полков – Большой («царевич» Ибак, князь П.И. Шуйский и З.И. Очин Плещеев), Правой руки («царевич» Кайбула, князь В.С. Серебряный и П.И. Очин Плещеев), Передовой (князья П.С. Серебряный, Ф.И. Татев), Сторожевой (князья П.Д. Щепин и И.П. Охлябинин) и, наконец, Левой руки (И.В. Шереметев Меньшой и князь Д.В. Гундоров)498. Кроме того, в разрядах упоминаются также головы, что состояли «комиссарами» при отрядах татар, горцев и пр.499 Эти отряды, числом не больше 1 тыс. всадников, вошли, судя по всему, в состав войска «царевича» Ибака и князя В.С. Серебряного.
Таким образом, подведя общий итог наших подсчетов, мы приходим к выводу, что самое большее, что могли насчитывать оба войска после соединения под Оршей, было 8—10 тыс. «сабель» и «пищалей» и примерно 4–5 тыс.
