По схожему сценарию развивались события и южнее, на Смоленщине и на Северщине. В июле воевода В.А. Бутурлин «с детми боярскими и с Татары служилыми, и с Казанскими з горными, и с Чебоксарскими, и с Остараханьскими, и с Нагайскими, и з Городецскими, и с Мордвою» отправился в набег за рубеж и воевал «Мстиславские места и Кричевские и Радомльские и Могилевские» и с успехом вернулся домой – летопись сообщает и точное число взятых ратью Бутурлина, «воиньских людей шляхтыч, и з женами и з детми, и черных людей всяких 4787 душ»575. При этом А.Н. Янушкевич сообщает, что под Мстиславлем в августе 1564 г. литовцам удалось разгромить русский отряд и взять в плен его командира576. Похоже, что речь идет о перехвате литовцами одного из загонов рати Бутурлина, рыскавших в окрестностях Мстиславля в поисках добычи.
Однако основные события развернулись, как и прежде, на Полочанщине и Витебщине. Польский наемный контингент сыграл в них не последнюю роль. Еще 11 апреля 1564 г. Сигизмунд II назначил командующим им героя Невельской «поторжки» Ст. Лесневольского, под началом которого оказались значительные силы. В конце лета польский корпус состоял из 23 конных (по списку 4900 «коней») и 18 «драбских» (по списку 3700 пехотинцев-драбов) рот (реально, конечно, меньше за счет «слепых» «почтов»)577. Еще три роты драбов (одной из которых командовал ротмистр и военный инженер итальянец Амброджио Гваньини, будущий автор «Сарматской хроники») были отправлены на усиление гарнизона Витебска, который с падением Полоцка приобрел значение передового литовского форпоста на северо-востоке Великого княжества.
Полоцк и Озерищи – вот два пункта на карте, вокруг которых развернулись важнейшие события кампании 1564 г. О значении Озерищ М. Плевчиньский писал: «Замок этот лежал примерно в 17 км от дороги, соединявшей Великие Луки с Полоцком, и тем самым парализовал важнейшую коммуникацию, связывавшую две эти крепости»578. Этот литовский форпост был бельмом во глазу у русских воевод, и естественно, что после того, как перемирие не задалось, угрозу со стороны Озерищ для дороги, связывавшей Полоцк и Великие Луки, решено было ликвидировать. Эту задачу попробовал решить невельский воевода князь Ю.И. Токмаков579. И снова русская и литовская версии событий кардинально различаются. Первая излагает ход событий следующим образом. «Того же месяца Июля в 22 день царев и великого князя воевода князь Юрьи Иванович Токмаков ходил с Невля к Литовъскому городку к Озерищу с конными людми и с пешими да и с судовыми людми, – писал московский книжник, – а людей с собою имал в насадех и наряд с собою имал лехкой»580.
Подступив к Озерищам и выгрузив из насадов наряд, Токмаков обложил литовскую крепость и начал добывать ее, обезопасив себя от внезапного появления неприятеля в своем тылу – воевода «над городом промышлял и все дороги позасек, которые были к Озерищам»581. Меры предосторожности, предпринятые Токмаковым, оказались как нельзя более кстати. Спустя четыре дня с начала осады Озерищ он получил известия, что к замку приближается со стороны Витебска помочная литовская рать, насчитывающая в своих рядах ни много ни мало, но целых 12 тыс. конных и пеших ратников, которые «учали засеки прочищать» – те самые, что были возведены по приказу воеводы. Опасаясь утратить наряд, Токмаков организовал планомерное отступление своих людей от Озерищ. Погрузив наряд и пехоту обратно в насады и отправив их в Невель, сам Токмаков с конницей и стрельцами пошел навстречу неприятелю. А дальше, если верить русскому книжнику, воевода «пришел к Литовским людем встречю, дело с ними делал и передовой полк побил на голову и с пятьдесят языков было конных у них взял». Однако с подходом главных сил неприятеля Токмаков приказал побить взятых языков и, благополучно оторвавшись от противника, отступил в Невель582.
Так выглядит московская версия первой осады Озерищ. Теперь посмотрим, что об этом пишут с «той» стороны. Согласно описанию М. Стрыйковского, витебский наместник с 2-тысячным войском, состоявшим из витебской шляхты, тамошних казаков и наемных жолнеров витебского гарнизона, выступил на помощь осажденным Озерищам, осажденным 13-тысячным московским войском во главе с воеводой Юрием Токмаковым. С подходом отряда казаков под началом Я- Снепорода Пац атаковал московского воеводу, наголову его разбил, взял обоз и артиллерию, а сам Токмаков едва ушел, будучи ранен в бою. При этом московитов было побито ни много ни мало, а целых 5 тыс. человек583. Любопытно, но польский историк К. Пиварский приводит (со ссылкой на переписку Радзивиллов) цифру в 6 тыс. ратных, говоря о численности войска Токмакова584.
Осмелимся предположить, что московская версия несколько ближе к реальности, нежели польско-литовская. Конечно, Ст. Пац не мог иметь 12 тыс. ратных (и оценка численности его воинства в 2 тыс. конных и пеших выглядит достаточно правдоподобной), равно как и у Ю.И. Токмакова никак не могло быть 12 или 13 тыс. воинов (даже и 6 тыс. для него будет многовато – исходя из численности польско-литовского войска, выступившего для помощи Озерищам, полагаем, что у Токмакова было меньше 2 тыс. ратников, без учета посохи585). И поскольку карьера Токмакова дальше не прервалась586, то его действия под Озерищами в июле 1564 г. были расценены в Москве как вполне успешные. Следовательно, московская версия событий более правдоподобна, чем литовская.
Ответный ход был за литовской стороной. Осенью 1564 г. наивысший гетман сделал попытку вернуть Полоцк. Предварительно в конце августа М. Радзивилл Рыжий отправил в набег на Полоцк отряд польских наемников (примерно 1 тыс. всадников) под началом ротмистра И. Зарембы, который нанес поражение нескольким небольшим московским отрядам к северу от Полоцка587. Итоги этого поиска были расценены в литовской «ставке» как благоприятствующие для организации большого похода всей литовской армии. И вот «октября в 10 день писали из Полотцска боярин и воевода князь Петр Михайлович Щенятев с товарыщи с Романом Григорьевым сыном Плещеева, – записал русский летописец, – что приходили к Полотцску многие Литовские люди». Командовал ими сам наивысший гетман, а среди прочих участников похода был и «государьской изменник» князь А.М. Курбский с отрядом своих людей. По данным перебежчиков, «Литовских людей землян и Волыньцов и Подолян и Жемоити, конных людей и дрябей пеших» было полсотни тысяч, а польских наемников – 12 тыс.588 Стоит заметить, что численность польского контингента в Сигизмундовой армии, подступившей к стенам Полоцка, была преувеличена ненамного – примерно в полтора раза, тогда как в оценках собственно литовского войска летописец не стал, вслед за воеводами, приславшими свою отписку, сдерживать себя и дал волю своим чувствам. 50 тыс. конных и пеших ратных людей Великое княжество Литовское если и могло выставить, то только на бумаге.
Разрядные книги более скромны в оценках численности литовского войска. По их сведениям, собственно литовское войско насчитывало всего 20 тыс. бойцов («польских и литовских людей, ляхов, и угр, и киян, и подолян, и волынян, и волынцов, и немец прусских, и жемоитян»), а в «прибылом полку», составленном из польских наемников, числились все те же 12 тыс. конных и пеших воинов589. По оценкам М. Плевчиньского, соединенное польско-литовское войско насчитывало около 22 тыс. преимущественно конных бойцов590, и эти данные представляются более правдоподобными, нежели «тьмочисленные» оценки московских книжников. Но, сравнивая русское войско, подступившее к Полоцку полутора годами ранее, и литовское, трудно не согласиться с мнением А.И. Филюшкина, который отмечал, что в организации похода на Полоцк войск ВКЛ 1564 г. очень рельефно видна разница военных систем России и Литвы. Если русское войско, продолжал историк, было отмобилизовано, организованно и дисциплинированно, имело при себе прекрасную артиллерию и значительный рабочий контингент, то ничего этого в войске Радзивилла Рыжего не было591, и само оно существенно уступало армии, приведенной под Полоцк Иваном. Соответственно и результаты обоих походов были диаметрально противоположны.
