По итогам этой своей усобицы Москва окончательно встала на путь постепенного формирования политических и социальных структур земско-служилого государства. В Литве же ситуация начала развиваться в другом направлении. Как писал С.В. Полехов, «в начале 40-х годов XV в. центральная власть в ВКЛ оказалась в трудном положении, столкнувшись как с внешними угрозами, так и с неповиновением собственных подданных». И чтобы выйти из этого затруднительного положения, она пошла на серьезные уступки своим подданным, прежде всего крупной землевладельческой знати и городам, и посредством раздачи земель и привилеев сумела укрепить, как выяснилось на время, свое положение971. И хотя и Русское государство, и Великое княжество Литовское в равной степени относились в раннемодерным «лоскутным» («composite») государствам, в которых успешность действий верховной власти во многом предопределялась ее способностью находить общий язык и компромиссы с влиятельными группами и кланами как в центре, так и на местах, дальнейший ход событий показал, что Рюриковичам это удавалось лучше, нежели последним Ягеллонам.
Как результат, Москва сумела создать более эффективный военный механизм, нежели Литва. Начиная с конца XV в. мы видим череду поражений и неудач, которые раз за разом терпит Вильно в противостоянии с Москвой. И что с того, что в отдельных боях и сражениях литовцы и поддерживавшие их поляки могли одерживать победы над русскими. Эти успехи имели тактический характер, не меняя в общем неблагоприятный ход боевых действий что 1-й Смоленской войны 1512–1522 гг., что войны Полоцкой 1562–1570 гг. Порядок бьет класс, и ход этих обеих войн, поразительно схожих друг с другом, только подтверждает это правило. Литовская военная машина, как оказалось, имела недостаточный запас прочности и была работоспособна лишь на коротких дистанциях, тогда как московская держала удар и была способна не только к кратковременному спурту, но и к долгой, изнурительной борьбе. И хотя Москва столкнулась в ходе войны с серьезными проблемами, не только внутренними, но и внешними, тем не менее заложенного в московскую политическую, экономическую, социальную и, само собой, военную подсистемы запаса прочности хватило и на то, чтобы успешно завершить Казанскую и Астраханскую войну, и на войну Свейскую и Ливонскую, а на оставшееся – переиграть по очкам Литву в войне Полоцкой, а Крым – в «войне двух царей». И даже рискованный опричный эксперимент не оказал рокового влияния на способность Москвы вести напряженную войну на два фронта (во всяком случае, до начала 1570-х гг.).
Литва на такое долгое напряжение оказалась не способной и рухнула под тяжестью оказавшегося непомерным для нее груза великодержавных амбиций. «Нельзя сказать, – отмечал в своем исследовании А.Н. Янушкевич, – что княжество не обладало необходимым потенциалом для ведения успешной войны с Московским государством». Дело было в другом, продолжал историк, в том, что «власти не смогли как следует распорядиться им и наладить эффективную организацию вооруженных сил и военно-оборонительных мероприятий (что было связано с особенностями политического и государственного устройства Великого княжества. – В. П.). Чрезвычайно низкая исполнительная дисциплина, отсутствие воли и решимости при принятии решений стали яркими показателями кризиса власти»972.
Возможно, переломить ситуацию могла бы личность великого князя (примером тому может быть судьба Стефана Батория, воина и полководца, настоящего военного вождя), но последний Ягеллон, Сигизмунд II Август, как оказалось, не был тем государем, который смог бы вдохнуть жизнь в мертвеющее тело Великого княжества Литовского. Проявленное им безразличие, если не сказать более того, к ведению войны для Великого княжества, которое представляло собой довольно рыхлую «конфедерацию» отдельных земель с развитым чувством «областного партикуляризма» (термин С.В. Полехова), оказалось смертельным. Полоцкая война поставила точку в его существовании как политического субъекта. Правда, вряд ли это был тот результат, которого желал Иван Грозный973. Великое княжество Литовское было привычным, хорошо изученным противником, а вот Речь Посполитая как «единое тело», состоящее из двух государств, Литвы и Польши, а по сути одного, польского, поглотившего литовское, было противником в известном смысле новым, к которому еще нужно было приспособиться. И этот итог Полоцкой войны имел для дальнейшей судьбы Восточной Европы важнейшее значение. Люблинская уния, заключение которой было бы невозможно без этой войны, коренным образом изменила расстановку сил в регионе, и последствия этой перемены будут сказываться спустя многие десятилетия и даже столетия.
Примечания
1 См.: Янушкевіч Л.М. Вялікае Княства Літоўскае і Інфлянцкая вайна 1558–1570 гг. Мінск, 2007. В своей работе мы опирались на русское издание 2013 г. (см.: Янушкевич А.Н. Ливонская война. Вильно против Москвы: 1558–1570. М., 2013).
2 Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Маркс КЭнгельс Ф. Сочинения. Т. 20. М., 1961. С. 171.
3 См., например: Ленской В.В. Иван Грозный и Девлет-Гирей. М., 2012; Ленской В.В. Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558–1561 гг. М., 2017.
4 См., например: Ленской В.В. Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в. М., 2018; Ленской В.В. «Центурионы» Ивана Грозного. Воеводы и головы московского войска второй половины XVI в. М., 2017.
5 Филюшкин А.Л. Ливонская война или Балтийские войны? К вопросу о периодизации Ливонской войны // Балтийский вопрос в конце XV–XVI в.: Сб. науч. статей. М., 2010. С. 86–87.
6 Об этих войнах и отдельных кампаниях и сражениях в ходе них см., например: Александров С.В. Смоленская осада. 1609–1611. М., 2011; Алексеев Ю.Г. Походы русских войск при Иване III. СПб., 2007; Кром М.М. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV – первой трети XVI в. М., 2010; Кром М.М. Стародубская война (1534–1537). Из истории русско-литовских отношений. М., 2008; Курбатов О А. Военная история русской Смуты начала XVII века. М., 2014; Лобин А.Л. Битва под Оршей. СПб., 2011; Малов А.В. Русско-польская война 1654–1667 гг. М., 2006; Темушев В.Л. Первая московско-литовская пограничная война: 1486–1494.
М., 2013 и др. И уже когда писалась эта книга, из печати вышло исследование О.А. Курбатова, посвященное 13-летней войне (Курбатов О.А. Русско-польская война 1654–1667 гг. М., 2019).
7 Об этом событии см., например: Кочегаров КЛ. Речь Посполитая и Россия в 1680–1686 годах. Заключение договора о вечном мире. М., 2008.
8 Федотов Г.П. Россия и свобода // Федотов Г.П. Святые Древней Руси. М., 2003. С. 616–617.
9 Об этой перестройке см.: Кром М.М. «Вдовствующее царство»: политический кризис в России 30 – 40-х годов XVI века. М., 2010.
10 Виппер Р.Ю. Иван Грозный. Рига, 1922. С. 106.
