Морин появилась в моем кабинете ровно в двенадцать тридцать.
— Спасибо, что нашли время, — она присела рядом со мной. Она выглядела более сосредоточенной и лучше владела собой, чем на нашей первой встрече.
— Рад помочь, — ответил я. — Давайте пока что отложим проблемы Дэйва и поговорим о вас. Сейчас вам брошен вызов — что делать с болью и справедливым гневом. Если будете перечислять все преступления, которые он совершил против вас и детей, обида не даст вам спать.
Она кивнула.
— У вас есть два варианта: цепляться за обиду или отпустить ее, — продолжил я. — Прощение — это долгий путь. Одним разом, так сказать, не отделаться. С этой минуты придется развивать новый навык — умение прощать Дэйва. Примерно так же, как вы приучили себя думать, сколько обид он вам причинил.
Морин задумалась.
— Я поняла, — сказала она. — Знаете, наверное, я готова попробовать.
— Сможете простить ему вот это? — я повел рукой, намекая на нынешнее положение.
— Будет непросто.
— Справедливо, — сказал я. — Простить нужно много, а вы на линии огня. Многие не в силах, пока все не успокоится. Да и тогда, наверное, будет неимоверно сложно. Это ваш Эверест. Восхождение требует мужества и смирения. Если вы не готовы, не хочу на вас давить. Решайтесь сколько угодно. Будете готовы — приходите.
Идеальный врач — это друг, который говорит больным правду, но не осуждает их, а помогает понять, как они до такого дошли — и куда могут направиться.
— Нет, я готова, — возразила она. — Попробуем. Я все еще желаю ему лучшего. Хотя бы ради детей.
— Тогда сегодня мы отправимся в дорогу, — сказал я. — Эта дорога будет долгой. Если хотите отпустить обиду и освободиться, можем пройти ее часть вместе. Заявите о своем решении вслух. Я видел, как это действует на многих. Уверен, у вас тоже получится.
— Хорошо, — кивнула она. — Я попытаюсь.
Я направлял ее, и она вверяла Богу все проступки Дэйва — один за другим. За десять минут я услышал многое из того, что мы часто слышим от жен, решивших развестись с мужьями: невнимание, грубость, нехватка ласки, нелюбовь, оскорбления, измены…
— Я прощаю его долги, — закончила она, повторяя за мной. — Он ничего мне не должен…
Когда мы умолкли, она странно на меня взглянула.
— Мне лучше, — призналась она. — Удивительно.
— Если позволите, добавлю еще кое-что, — сказал я. — Вероятно, проблемы в вашем браке шли в обе стороны. Редко случается, что один супруг чист как младенец. Бремя часто ложится на обоих.
Не сразу, но Морин кивнула.
— Да, я не ангел, — признала она. — Когда я наконец ушла, то оставила его в долгах. Повесила все на его шею. Это было неправильно.
— Бьюсь об заклад, вы хотите избавиться от этой вины?
— Да, верно.
— Так почему не сказать об этом Богу и не получить Его прощение?
— Прямо здесь? — поразилась она. — Сейчас?
— Я не настаиваю. Но Бог обещает, что простит нас и очистит от грехов, если мы их признаем
[16]. Думаю, вы бы хотели освободиться от вины и снова стать чистой. Можете признаться втайне, если хотите, но когда вы признаетесь кому-то, в этом больше силы, и люди обычно чувствуют себя лучше
[17]. Искреннее признание своих ошибок требует мужества и смирения. Бог любит, когда мы их проявляем. Вы можете признаться другу, которому доверяете, да и сам я с радостью вам помогу.
— Да, давайте сейчас, — кивнула она.
— Обратитесь к Богу. Уверяю, Он вас слышит.
— Господи, прости меня за то, что я сделала с Дэйвом, уже зная, что я его брошу… — Она протянула руку за новым платком.
— Вы давали брачные обеты? Обещали оберегать и хранить друг друга?
— Да, вроде бы да… — сказала она сквозь всхлипы.
— Понимаю, обстоятельства и поведение Дэйва сыграли немалую роль. Но похоже, вы нарушили клятву. — сказал я. — Вы давали эти обеты перед Богом и свидетелями?
— Да.
— Бог прощает вам это, — сказал я без осуждения.
— Господи, прости мне то, что я предала Дэйва, — сказала она, затем повернулась ко мне. — Но он предал меня первым!
— Тогда вы в силах простить ему это, — заверил я.
Она кивнула и замолчала, прежде чем снова заговорить. Когда же это случилось, ее словно прорвало. Оказалось, в ее прошлом скрывалось намного больше, нежели просто «плохое обращение» Дэйва. Она схоронила в глубинах памяти очень многое, но из-за этого решила, что не заслуживает ничего хорошего, ничего прекрасного. Когда со мной делятся таким, даже быть частью этих откровений — великая честь. Но главная роль здесь принадлежит Богу. Выслушав ее историю, я спросил:
— Вы хотите простить этих людей и навсегда отпустить их?
Она закрыла глаза и заплакала. Сначала незаметно, потом задрожали плечи. Так прошла пара минут.
— Скажите о прощении сами, — тихо обратился к ней я. — Как захотите.
— Господи, я прощаю того, из-за кого все эти годы чувствовала себя последней дрянью, — сказала она. — Я больше не виню Тебя в том, что Ты меня не защитил. Не знаю, почему это случилось со мной тогда, не знаю, почему происходит теперь, но я приму: Ты благ. Что еще я могу сделать?
— Морин, для Бога вы драгоценны и прекрасны. Знаю, вы никогда этого не чувствовали. Но это истинная правда. Пусть она заменит ложь, которой вы верили прежде. Почему бы вам не сказать, что вы драгоценны и прекрасны? Ведь именно так о вас говорит Бог.
— Не знаю, смогу ли я, — отозвалась она. — Я никогда в это не верила.
Прежним собеседникам я предлагал такое несколько раз, когда мне казалось, что именно это они должны услышать. Это правда: мы все драгоценны для Бога. И каждый раз я слышал отказ: это слишком противоречило тому, во что они так долго верили.
— Вам не нужно это чувствовать, — сказал я. — Это не просто комплимент. Так вас видит Бог. Ваши слова — это ваше с Ним согласие.
— Ну тогда я драгоценна и прекрасна.
У нее на глазах показались слезы.
— Мне бы хотелось услышать это еще раз.
Она улыбнулась.
— Я прекрасна, — сказала она.
Ее голос звучал намного увереннее. У нее даже изменилось выражение лица. Истина способна преобразить нас, если мы ей доверимся. Многим из нас так долго внушали, что они никчемны и ничего не заслуживают, что они стали вести себя именно так, поверив в это. Так было и с Морин. А теперь она вновь открыла свою личность, данную Богом.
