Алек выпрямился и поднял руки. Сдаюсь!
– Хорошо-хорошо, – сказал он, – прости. Но ты пойдешь с нами? Мы хотим тебя выслушать. И действительно хотим помочь.
Лили перевела. Рафаэль, все еще подозрительно глядя на Алека, кивнул. Алек встал и протянул мальчику руку – тот недоверчиво поглядел на нее, потряс головой и проворчал что-то. Алек был почти уверен, что снова услышал то самое слово. Он внимательно осмотрел ребенка: одежда рваная и в пятнах, а сам он слишком худой, босой, под глазами темные круги – признак истощения. А ведь они с Лили еще даже не знают, где будут ночевать.
– О’кей, – сказал он наконец. – Для начала надо купить ему хоть какую-то обувь.
И они решительно выбрались из толпы детей. Рафаэль крутился вокруг них, словно подозрительная Луна вокруг Земли.
– Возможно, я могу тебе помочь, Охотничек, – окликнула его из-за прилавка женщина-фейри с волосами, как пух одуванчика.
Алек уже ринулся было вперед, но Лили стиснула его руку.
– Не подходи к ней, – прошептала она. – Потом объясню.
Алек кивнул и двинулся дальше, игнорируя призывы фейри.
Джульетта оказалась права: тут была настоящая деревня. Прилавки со всех сторон были окружены хижинами и фургонами. Это была самый большой Базар, какой он видел.
Они нашли сапожника-фейри, довольно любезного, но даже самая маленькая пара башмаков оказалась слишком велика для ребенка. Алек все равно их купил, а заодно расспросил мастера, который говорил по-английски, присматривает ли кто-нибудь за Рафаэлем. Неважно, что там говорит ребенок, кто-то же должен был о нем заботиться…
Но сапожник покачал головой.
– Когда вервольфша, присматривавшая за сиротами, исчезла, мой народ разобрал детей по домам. Но фейри никогда не возьмут Сумеречного охотника. Без обид.
Только не во время Холодного мира, насаждающего ненависть между Охотниками и фейри. Законы тут были бессильны, а расплачивались за все дети.
– К тому же этот мальчишка ненавидит всех на свете, – добавил сапожник. – Осторожнее с ним, он кусается.
Они уже почти добрались до проволочного тоннеля, который вел к выходу с Базара. Здесь, далеко от центра, повсюду виднелись обрушенные стены, обугленные остовы домов и прочие признаки поселения, наполовину уничтоженного войной и оставленного догнивать.
– Эй, – сказал мальчику Алек. – Подойди-ка сюда на секунду. – Mach dir keine Sorgen…
– Ты только что сказал ему «не беспокойся» по-немецки, – радостно сообщила Лили.
Алек тяжело вздохнул и опустился на колени посреди серой пыли и щебня, знаком пригласив Рафаэля сесть на обломок стены неподалеку. Ребенок с глубоким недоверием смотрел на Алека и пару ботинок у него в руках. Потом все-таки сел и позволил натянуть их на свои маленькие, черные от грязи ноги. Алек вздохнул и постарался как можно туже завязать шнурки, чтобы ботинки не сваливались, и мальчик мог нормально ходить.
Как только он закончил, Рафаэль вскочил. Алек тоже встал.
– Ну, пошли, – сказал он.
Темный оценивающий взгляд детских глаз снова остановился на нем. Несколько секунд мальчик стоял как вкопанный, потом требовательно поднял руки. Алек так привык к этому жесту в исполнении Макса, что совершенно автоматически наклонился и взял Рафаэля на руки.
Но этот ребенок был совершенно не похож на Макса – маленького, пухлого, вечно хихикающего и тут же устраивающегося поудобнее. Рафаэль был довольно высоким для своего возраста и к тому же слишком худым. Алек чувствовал под рукой его костлявую спину. Да и сидел мальчик очень напряженно, словно терпел неприятную процедуру. Будто маленькую статую держишь – если, конечно, удастся представить, что тебе ее ужасно жалко, и ты не знаешь, что с ней делать дальше.
– Если пешком идти не надо, зачем тогда ботинки? – проворчал Алек. – Впрочем, не важно. Я рад, что ты с нами. Ты теперь в безопасности, я тебя держу.
– No te entiendo
[18], – произнес ясный голосок Рафаэля ему прямо в ухо и, подумав немного, добавил: – Boludo.
Зато Алек понимал достаточно: во-первых, что это слово – совсем не хорошее, а во-вторых, что ребенку он совсем не нравится.
* * *
Джем и Тесса уже стояли у ворот Сумеречного базара. Они надеялись перехватить Алека с Лили до визита в Институт и, не обнаружив их, испугались, что Брейкспир взял их друзей в плен. Но тут от одного чародея, знакомого Тессы, пришла весточка, что совсем недавно на Базар пропустили некоего Сумеречного охотника.
Теперь они волновались, что Алека посадила под замок Королева Базара. Джем уже предлагал способы решения проблемы, когда ворота распахнулись. На фоне скрученной колючей проволоки, блестевшей в свете звезд, склонив черноволосую голову, стоял высокий голубоглазый мужчина и смотрел на ребенка, которого держал на руках.
Уилл, – пронеслось в голове Джема.
Он судорожно вцепился в руку Тессы. Но что бы он ни чувствовал, ей сейчас было еще хуже.
– Тесса! – Алек поднял голову. В его голосе прозвучало облегчение.
– Какое чудесное завершение долгой ночи, – промурлыкала Лили. – Уж не бывший ли Брат Хахария предстал моим очам?
– Лили! – рявкнул Алек.
Тесса, все еще держа мужа за руку, изумленно поглядела на нее, и на губах у нее расцвела улыбка – прекрасная как всегда.
– Это же подруга Рафаэля, Лили, – сказала она. – Как я рада тебя видеть. Прости, но мне кажется, я так хорошо тебя знаю. Он столько о тебе рассказывал.
Усмешка Лили пошла трещинами, словно кто-то уронил зеркало.
– И что же он обо мне говорил? – слабым голосом спросила она.
– В основном – что ты куда умнее и эффективнее, чем большинство других в клане. Остальные почти все круглые идиоты.
С точки зрения Джема это прозвучало очень холодно, но именно так обычно и выражался Рафаэль. Улыбка Лили вернулась – теплая, как огонь в чаше ладоней. Так она выглядела, когда они с Джемом впервые встретились. Тогда он еще не знал, что Тесса послала Рафаэля к нему на помощь. Он сделал все что мог…
Теперь Лили была другом.
– Спасибо вам обоим, что приехали нам помочь, – сказал он. – А кто этот ребенок?
Алекс быстро пересказал события ночи: как негостеприимно встретили их в Институте, как они узнали об исчезновениях женщин и как нашли Рафаэля, которого местные Охотники бросили на произвол судьбы.
– Жаль, что вы вообще пошли в Институт, – печально сказал Джем. – Надо было тебя предупредить, но я сам уже давно не Охотник. Я не сообразил, что первым делом ты отправишься туда. В доме, где мы остановились, есть свободные комнаты, и одна из них – точно без окон. Идемте.
