– Это еще что такое?! – Алина вскочила на ноги.
– Наверное, небольшое землетрясение, – проворчала Хелен. – Добро пожаловать в Калифорнию.
Ливви бросилась прочь из кухни – в комнату Дрю. Ее сестра валялась на кровати и смотрела какой-то хоррор по допотопному институтскому телевизору.
– Ку-ку! – завопила Ливви. – Любишь ужастики, да? Ну, так поздравляю, я пришла – настоящий, неподдельный кошмар. Бу!
Она надвинулась на Дрю и крикнула ей прямо в лицо:
– Эй, вот она я! Видишь меня? Дрю! Какого черта ты меня не видишь, я же здесь?!
Но Дрю продолжала таращиться в глупый телевизор, и Ливви снова почувствовала, как уменьшается, съеживается… И вот уже она могла бы провалиться в крошечное черное озерцо зрачка сестры, как сквозь темное водное зеркало и уснуть там, на дне, навеки… Там будет безопасно. Втайне от всех, даже от самой Дрю. И Таю больше не придется о ней беспокоиться. С ним тоже все будет в порядке…
– Безопасно? И от чего же ты хочешь спрятаться, Лив? – поинтересовалась она у себя самой.
Экран телевизора погас. Бра с магическим светом над кроватью мигнули и тоже выключились.
– Какого черта? – сердито пробурчала Дрю и встала.
Она подошла к стене и потыкала в выключатель. Свет снова залил комнату.
В дверь постучали. На пороге появились Хелен и Алина.
– Ты ничего не почувствовала только что? – спросила первая.
– Мы были на кухне, и со стола обрушилась целая куча посуды, – сообщила вторая. – Хелен говорит, это мог быть сейсмический толчок. Мое первое землетрясение, представляешь?
– Это вряд ли, – усомнилась Дрю. – Но секунду назад телевизор выключился. Может, все-таки да?
За их спинами появился Марк.
– Ты тоже это почувствовал? – прищурилась Хелен.
– Что это?
– Маленькое землетрясение! – улыбнулась Алина.
– Нет. Но Магнус только что получил послание от Джема: у Тессы начались схватки, так что он отправился к ним.
– Ну, конечно, – сухо заметила Хелен. – Если ты рожаешь, лучше компании, чем Магнус, не найти.
– Бьюсь об заклад, он делает чудесные подарки на день рождения, – обрадовалась Алина. – И наверняка считает, что должен был присутствовать при рождении детей Тессы и Уилла, но не присутствовал, так что теперь… А где Джулиан и Эмма? Надо бы им сообщить.
– В Париже, – сказала Хелен. – Им там так нравится, что они до сих пор тянут с отъездом. Думаешь, Магнус им уже доложил?
Магнус! До Ливви дошло, что она совершенно забыла о цели своего визита. У нее же для него информация! Ну что ж… Вот она в комнате Дрю, и целая толпа народу, которых она любила больше всего на свете, забыла о ней и не обращает внимания… а в следующий момент все двери Лос-Анджелесского Института распахнулись настежь, и все окна вылетели наружу тучей осколков, но Ливви этого не заметила, потому что уже стояла под полной луной на берегу черного пруда, укрытого ковром белых кувшинок с круглыми плоскими листьями – толстыми, бархатными, серыми в лунном свете. Оглушительно пели невидимые в темноте лягушки.
Она знала – сама не ведая как, – что находится где-то за Лондоном, в сельской местности. Сайренворт-холл… поместье, где Джем и Тесса живут вместе с Китом Эрондейлом. Джулиан бывал тут и описывал место в письме к Таю. Лошади, коровы, яблоневый сад и все такое. Тесса выращивает травы, а Джем переоборудовал оранжерею во что-то типа музыкальной студии. Какая все-таки отличная штука жизнь – для живых. Джем тоже удалился от мира, и не на одну жизнь, но ему разрешили вернуться. Почему ей так нельзя? Почему только она не может просто взять и прийти назад, и начать жить – с того самого места, где остановилась?
Стояла глубокая ночь – ну, или совсем раннее утро, но все окна в доме были ярко освещены. Ливви поплыла к дому и сразу же оказалась внутри. Другая кухня, совсем не похожая на веселенькую современную кухню в Институте. Беленые стены, увешанные связками трав и медной утварью. Под белым потолком – огромные потемневшие от времени балки. За длинным исцарапанным дубовым столом сидел Кит. Он раскладывал пасьянс и что-то пил из кружки. Возможно, чай, но судя по рожам, которые он при этом корчил, там могло быть и что-то покрепче.
– Бу! – сказала она.
Кит опрокинул кружку, выплеснув содержимое прямо себе на брюки.
– Ливви?!
– Точно, – отозвалась она, чрезвычайно довольная. – Значит, ты меня видишь. Ужасно скучно, когда тебя никто не видит.
– Что ты здесь делаешь? – изумился Кит и поспешно добавил: – С ним все в порядке? С Таем?
– Что? А, да. У него все отлично. Я тут ищу Магнуса. Надо его кое о чем спросить… Вернее, кое-что ему рассказать. Короче, я должна кое-что ему сообщить.
– А сама-то ты как? – не унимался Кит.
– Если не считать, что я мертвая? – уточнила она.
– Ну, ты выглядишь… как будто слегка не в себе, – замялся Кит.
– Ну да, я слегка мертва, – согласилась Ливви. – Но в остальном ничего.
– Магнус сейчас с Джемом и Тессой в старой оранжерее. Тесса вроде рожает, но они не слишком по этому поводу заморачиваются. Сели в кружок и болтают о том, о сем. Я чувствовал себя там не в своей тарелке из-за вот этого всего: «Чувак, у нее будет ребенок, слышал? Вау, круто!» Я подумал, им надо немножко побыть наедине.
– Ладно, я поняла. Рада была повидаться, Кит. Прости, что напугала… или типа того, – поспешно сказала Ливви. И очутилась в оранжерее, полностью переоборудованной в музыкальную студию.
В углу стоял концертный рояль, а на деревянном стенде были развешаны разные инструменты. Джем играл на виолончели. Смычок в длинных руках порхал по струнам, словно лестью выманивал из них прекрасные, долгие, гулкие ноты. Тесса неторопливо расхаживала вдоль стеклянной стены, держась одной рукой за огромный живот, а другой подпирая спину. Магнуса нигде не было видно.
Вообще-то Магнус сейчас не слишком волновал Ливви. Она видела только руку, ладонь, покоящуюся на куполе живота. Просто не могла отвести глаз.
В голове у нее раздался голос – поверх мелодии, которую играл Джем, поверх стука трех живых сердец под стеклянным колпаком теплицы: Джема, Тессы и еще не рожденного малыша. Она почти узнала этот голос… Он принадлежал тому, кто когда-то был ей очень дорог.
– Ливви, – говорил голос, – что-то не так. Я уверен, что-то не так…
Ливви отмахнулась от него. Если я стану очень-очень маленькой, наверняка у меня получится то, о чем я сейчас думаю… Стать крошечной и проникнуть в ребенка там, внутри. Мне много места не надо. А что, он ведь еще даже не личность. Если я займу его место – кем бы он ни должен стать в будущем, – если поменяюсь с ним местами, Джему и Тессе от этого не будет никакого вреда. Они станут мне отличными родителями, а я – хорошей дочерью. Я вообще была хорошей, пока жила! И смогу быть хорошей снова… Нечестно! Так нечестно! Я не должна была умирать. Я заслужила еще один шанс. Почему мне нельзя еще один-единственный шанс?
