– Много времени это не займет.
– Отлично!
Селин надеялась, что они не заметят, как отчаянно ей хочется оказаться подальше отсюда. У нее кишка была тонка для таких мероприятий, но нельзя допустить, чтобы об этом донесли Валентину. Слишком много сил она потратила, чтобы завоевать его уважение.
– Эй, да ты же хромаешь! – воскликнул Стивен. – Хочешь еще одну ираци?
Он все-таки беспокоился о ней. Но она тут же велела себе не выдумывать лишнего.
– Нога больше не болит, – соврала она. – Я в полном порядке.
Целительную руну она нанесла не очень аккуратно, и рана не закрылась полностью. Иногда лучше чувствовать физическую боль.
Когда она была маленькой, родители нередко отказывались наносить ей ираци после тренировок, особенно если причиной травм были ее же ошибки. «Пусть боль напоминает тебе, что в следующий раз нужно лучше стараться», – говорили они. Столько лет прошло, а она все еще совершает ошибки. Так много ошибок.
Селин уже одолела половину старой лестницы, когда обнаружила, что забыла кошелек. Она отправилась назад, но остановилась перед дверью – из комнаты донеслось ее имя.
– Я и Селин? – переспросил Стивен.
Чувствуя себя немного глупо, она достала стило и аккуратно нарисовала на двери руну. Усиленные магией голоса теперь звучали громко и четко.
– Да ты шутишь! – расхохотался Стивен.
– С виду это был отличный настоящий поцелуй…
– Я же был под чарами!
– И все равно. Она ведь симпатичная, не находишь?
Последовала мучительная пауза.
– Не знаю, никогда об этом не думал.
– Брак не означает, что тебе нельзя даже смотреть на других женщин. Надеюсь, ты это понимаешь?
– Дело совсем не в этом, – возразил Стивен. – А в том…
– …что она таскается за тобой повсюду, будто слюнявый щенок?
– Ну, это, конечно, не способствует, – согласился Стивен. – Но она же совсем ребенок! Сколько бы лет ей не было, она все равно всегда будет ждать, пока ей кто-нибудь скажет, что делать.
– Тут я с тобой соглашусь. Но Валентин, кажется, уверен, что в девочке есть что-то большее.
– Всем свойственно ошибаться, – возразил Стивен. – Даже ему.
Теперь рассмеялись уже оба.
– Только при нем этого не ляпни!
Селин не сознавала, что бежит прочь, пока не почувствовала капли дождя на щеках. Она остановилась и привалилась к прохладному камню какого-то фасада, жалея, что не может раствориться и уйти в него целиком. Обратиться в камень, выключить нервы, чувства, сердце; наконец-то ничего больше не чувствовать…
В ушах у нее до сих пор звучал смех.
Она – просто шутка.
Нелепость.
Жалкое создание.
Стивен никогда о ней не думал, никогда не хотел, ему плевать, есть она или нет. И он никогда ее не захочет, что бы ни произошло дальше.
Ребенок. Ошибка. Ничтожество.
Переулки были пусты. Мостовые мерцали от дождя. Даже шарящий по окрестным кварталам прожектор на вершине Эйфелевой башни уснул, не говоря уж об остальном городе. Селин была совсем одна. Нога болела, слезы текли безудержным потоком. Сердце кричало от муки. Идти было некуда – и уж точно не назад, в эту комнату, к этому смеху.
Ничего не видя перед собой, Селин устремилась в ночь.
* * *
На темных спящих улицах Парижа Селин была как дома. Прошло много часов, а она все шла и шла куда-то. Через квартал Маре, мимо громады центра Помпиду, с Правого берега Сены на Левый и обратно. Она навестила горгулий собора Нотр-Дам: жуткие каменные демоны цеплялись за готические шпили, ожидая шанса кого-нибудь сожрать. Как-то даже нечестно – город битком набит каменными тварями, которые ничего не чувствуют, а ей приходится чувствовать так много…
Она шла через сад Тюильри – снова кровавые призраки, снова каменные изваяния, – когда внезапно почуяла след ихора. Селин все еще была Сумеречным охотником, а Охотник остро хотел на что-нибудь отвлечься – вот она и пошла по следу. Демона-шакса она догнала неподалеку от Оперы, но из тени не вышла, желая узнать, что он затевает. Шаксов использовали в качестве ищеек – для поиска тех, кто не хотел быть найденным. И этот демон явно кого-то выслеживал.
Ну а Селин выслеживала демона.
Они миновали погруженные в сон дворы Лувра. Тварь была ранена, истекала ихором, но явно не искала темный уголок, чтобы зализать ее. Гигантские клешни щелкали по брусчатке. На каждом углу демон медлил, выбирая, куда двинуться дальше. Хищник искал жертву.
В арке у начала Моста Искусств он остановился. Небольшой пешеходный мост одним прыжком перелетал через Сену, весь увешанный любовными замочками. Считалось, что если двое повесят замок на его перила, их любовь будет длиться вечно. Сейчас на мосту почти никого не было – только одна парочка сплелась в объятиях, стоя на самой середине. Совершенно не подозревая, что во тьме к ним крадется шакс, в радостном предвкушении щелкая жвалами.
У Селин при себе всегда был кинжал-мизерикорд. Его узкое лезвие – как раз то что нужно, чтобы пробить панцирь насекомообразного демона.
Так она, во всяком случае, надеялась.
– Гадриил, – прошептала она, назвав ангельский клинок по имени.
Селин скользнула за спину шакса, молчаливая и неотвратимая, как он сам. Не только демоны умеют быть хищными. Уверенным плавным движением она вогнала мизерикорд в броню и тут же погрузила клинок в открывшуюся рану.
Демон растворился в воздухе.
Все произошло так быстро и тихо, что парочка на мосту даже не разомкнула объятий. Слишком занятая друг другом, чтобы осознать, что едва не стала поздней трапезой голодного инсектоида. Селин помедлила, пытаясь представить, каково это – стоять вот так на мосту с тем, кто тебя любит, кто утонул в твоих глазах и не заметит и конца света.
Увы, ее воображение подало в отставку. Горькая реальность окружала Селин со всех сторон. Пока Стивен не замечал ее, она могла сколько угодно фантазировать, что бы случилось, если бы он вдруг обратил на нее внимание. Теперь она знала. И притвориться, что не знает, уже не получится.
Селин вытерла клинок, убрала в ножны и подкралась поближе к парочке, чтобы послушать, о чем они говорят. Гламор надежно скрывал ее от посторонних глаз. Что говорят мужчины возлюбленным, когда думают, что их никто не слышит? Если будешь ждать, пока кто-нибудь скажет это тебе, рискуешь так никогда и не узнать.
– Не хочу заострять на этом внимание, но я предупреждала, что так и будет, – говорила женщина. – Однако…
– Кто знал, что он так легко поверит колдунье?
– А кто знал, что в это вообще можно поверить: ты – и вдруг давно потерянный наследник благородного Охотничьего рода? – Она рассмеялась. – Ну, вообще-то я знала. Да в глубине души ты и сам верил, что все получится. Просто сам этого не хотел.
