А он стал моим отчимом.
Все собрались в гостиной. Разрезали торт, пили шампанское, произносили тосты. Молодым пора было отправляться в свадебное путешествие.
Мама пошла в свою комнату переодеваться. Проходя мимо меня, она сказала:
— Ребекка, зайти ко мне. Нам нужно поговорить.
Я послушно пошла за ней. Когда мы оказались в ее спальне, она взглянула на меня, и в, ее глазах я прочитала озабоченность.
— Ах, Бекка, не хотелось бы мне оставлять тебя, — сказала она.
Меня охватила радость, и, не желая проявлять своих истинных чувств, я ответила:
— Вряд ли я могла ожидать, что вы решите взять меня в свадебное путешествие.
— Мне будет не хватать тебя.
Я кивнула.
— Надеюсь, у тебя все будет хорошо. Я так рада, что ты едешь в Корнуолл. Я знаю, ты предпочла бы жить именно там. Ведь ты очень любишь бабушку и дедушку, верно? И сам Кадор?
Я вновь кивнула.
Мама крепко обняла меня.
— Когда я вернусь, все пойдет просто чудесно. У нас троих будут общие интересы…
Я изобразила улыбку, сделав вид, что согласна.
Мне пришлось сделать это, чтобы не омрачать ее счастливого настроения.
Вместе с остальными я помахала ей рукой на прощание.
Рядом со мной стояла бабушка, крепко сжимая мою руку.
На следующий день мы уехали в Корнуолл.
ОЖИДАНИЕ
Бабушка была права. Весна, несомненно, лучшее время года в Корнуолле. Чего стоил один запах моря! Я стояла возле окна нашего купе, когда мы проносились мимо красноватых пашен Девона, где поезд проходил в нескольких милях от моря, затем, оставив позади плодородный Девон и реку Теймар, мы оказались в Корнуолле с его совершенно особенным, ни с чем не сравнимым пейзажем.
Наконец мы прибыли на место. Нас приветствовал начальник станции, а один из конюхов с экипажем уже поджидал нас, чтобы отвести в Кадор. Меня больше обычного взволновали эти серые каменные стены и башни, глядевшие на море. Я поняла, что правильно поступила, приехав сюда.
Комната для меня уже была подготовлена, и вскоре я стояла у окна, наблюдая за игрой чаек, как на берег накатываются покрытые белой пеной волны, подгоняемые юго-западным ветром.
Бабушка зашла ко мне и сказала:
— Я очень рада твоему приезду. Дедушка боялся, что ты не согласишься.
Повернувшись, я улыбнулась ей:
— Конечно, я приехала, — и мы обе рассмеялись.
Мисс Браун была тоже довольна тем, что мы оказались в Корнуолле, наверное, ей не терпелось осмотреться в новых роскошных апартаментах Мэйнорли и нового лондонского дома.
— Смена обстановки идет на пользу, — сказала она. — Это мостик между старой и новой жизнью.
Давно мне не спалось так хорошо, как в эту ночь; куда-то пропали неясные сновидения, угнетавшие меня в последнее время. Обычно в них мелькал Бенедикт Лэнсдон с весьма зловещим видом. Я никому об этом не говорила. Я знала, что все скажут, будто я специально раздуваю в себе неприязнь к нему, так как никаких причин испытывать недобрые чувства к отчиму у меня не было. И, наверное, они были бы правы.
Наутро за завтраком бабушка спросила:
— Чем ты собираешься сегодня заниматься?
— Ну, мисс Браун считает, что мы и без того потеряли довольно много времени. В последнее время мы подзапустили наши занятия, и она полагает, что нужно срочно наверстывать упущенное.
Бабушка состроила легкую гримасу:
— Это что же, занятия с самого утра?
— Да, боюсь, что так.
— Что, таков закон? — спросил дедушка.
— Неумолимый, как законы природы, — ответила бабушка.
— А я-то надеялся, что мы сегодня покатаемся с тобой верхом, — сказал он. — Может быть, во второй половине дня, если уж первую непременно нужно посвятить занятиям?
— Тебе необходимо повидаться с Джеком и Мэрией, — сказала бабушка. Они обидятся, если ты не возьмешь с собой Ребекку.
Джек был братом моей матери. Со временем он должен был унаследовать Кадор и воспитывался как будущий хозяин имения. Этим он занимался с той же целеустремленностью, которая всегда была характерна для его отца. Сейчас Джек не жил в Кадоре, хотя в свое время собирался вернуться в дом предков. Он вместе со своей женой и пятилетними близнецами жил в Дори Мэйноре чудесной усадьбе с домом в стиле елизаветинских времен. Кадор они посещали часто.
Женившись, Джек выразил желание жить отдельно, думаю, по настоянию своей жены, которая, хотя и любила мою бабушку, относилась к тем женщинам, которые предпочитают быть в доме единственной хозяйкой. Похоже, это устраивало всех.
В Дори Мэйноре до брака жил мой дедушка, так что фактически это было частью поместья Кадор.
— Во второй половине дня мы заглянем к ним, — сказал дедушка, — верно, Ребекка?
— Конечно. Мне хочется поскорее увидеть их.
— Значит, решено. Я прикажу подготовить для тебя Денди.
— О да, пожалуйста.
Я чувствовала себя так, будто вернулась в родной дом. Здесь была моя семья. Здесь помнили, что мне нравится и что не нравится. Меня уже поджидал милый Денди, на котором я всегда ездила верхом, когда бывала в Корнуолле. Звали его так потому, что он выглядел необыкновенно элегантно. Он был красив и отлично сознавал это. У него были очень грациозные движения, и он любил меня, хотя и с некоторой долей надменности.
Кличка подходила к нему как нельзя более удачно.
«Это настоящий денди», — говорил о нем конюх.
Когда я поскачу во весь опор вдоль берега, пущу лошадь в галоп по долинам, мне удастся на время забыть о том, что Бенедикт Лэнсдон отнял у меня мать.
Бабушка вдруг спросила:
— Ты помнишь Хай-Тор?
— Этот чудесный старинный дом? — спросила я — Не появились ли там какие-то новые люди?
— Да, Уэсткоты. Но они всего лишь арендуют дом.
Когда умер сэр Джон Персинг, там никого не осталось.
Распорядители имуществом решили продать дом, а пока сдали его в аренду Уэсткотам. Есть там и другие новоселы — французы.
— Что-то вроде беженцев, — сказал дедушка.
— Как интересно! И вы с ними познакомились?
— Раскланиваемся при встрече. Они приехали из Франции после того, как там начались беспорядки… а может, незадолго до этого, предвидя, что может случиться.
— Беспорядки?
— Лучше бы ты не сознавалась при дедушке в том, что понятия не имеешь о происходящем во Франции.
Он придет в ужас от твоего невежества.
