— Нет, это он! Я узнала голос!
— Но не лицо, так?
— Он прятался под мороком.
— Риана, — в тоне императора досада смешивалась со снисходительностью. Именно так разговаривают с детьми, которые уже достали своими капризами. — Они. Все. Мертвы. Эксперты подтвердили наличие на месте преступления останков четырех демонов. Их ведь было четверо?
— Четверо, — пробормотала я. Стало больно дышать от страшного понимания, что ничего не изменить — отец просто не будет слушать.
— Ты убила их всех, — продолжал он.
Меня передернуло от того, как легко он произнес это “убила”.
— Их личности установлены, семьи в опале. Признай уже, что ты просто капризничаешь и прекрати разводить трагедию. Сама подумай: что, принцу другой державы делать больше нечего, кроме как уговаривать вздорных девиц бежать из родительского дома, а потом насиловать вместе с друзьями?
От пренебрежения с которым он это говорил, от того, как жестко тыкал мне в лицо, что все это моя вина и мои я ошибка захотелось завизжать: “Прекрати!”
Набросится на него с кулаками.
Разбить о его голову вон ту вазу в углу.
— Тебе стоит уже что-то сделать с нервами. Давай я сейчас пришлю целителя и он даст тебе успокаивающее, а потом ты вернешься на прием.
На прием, где существо, что я ненавижу больше жизни, будет улыбаться, пить вино, разглядывать меня темными глазами, в которых прячется ледяная тьма. На прием, где отец перед всем миром объявит о своей готовности отдать меня в его власть навсегда?!
— Я не вернусь туда! — излишне резко ответила я, понимая: если отец сейчас начнет настаивать, все что так долго копилось в моей душе все же прорвет плотину самообладания. Тянущая боль в груди сменилась теплом, потом жаром. Анам — клинок души анхелос — требовал поднять его против несправедливости.
Против родного отца?
Остатками разума я цеплялась за себя. За то, чтобы остаться собой, сохранить привычную форму. Потому что то, во что я превращалась доведенная до последнего отчаяния, пугало меня едва ли не сильнее власти Хестора Гронгарда.
Возможно, император понял, что сейчас со мной бесполезно спорить, а если настаивать, может случиться страшное. Он недовольно скривился, но кивнул.
— Ладно. Но успокоительное ты примешь. Потом отправишься в свои покои во дворце и выспишься.
— Я хочу домой!
Он раздраженно закатил глаза.
— Риана, прекращай дурацкие капризы! Помолвка состоится завтра днем после подписания, ты должна присутствовать на мероприятии и выглядеть идеально. У меня нет желания гонять по городу стилистов, модисток и горничных и дергаться, привезут ли тебя вовремя. Кроме того, сегодня ожидается гроза, возможно даже буря. Ты остаешься здесь и точка!
* * *
Как, уже завтра?
У меня подкосились ноги. Почему так быстро? Это же против всех протоколов, торжественные события в жизни императорской семьи никогда не происходят вот так — спонтанно, без должной помпы.
— Они же только прибыли… — мой голос звучал потерянно и глухо.
— Знаю, — отец поморщился. Было видно, что ему тоже не нравится спешка. — Но Хестор требует доступ к твоим эмоциям, а я считаю недопустимым давать его без помолвки. Ты все-таки принцесса, а не девчонка из канавы. Планируется скромное торжество, никакой шумихи. Я уже распорядился оповестить руководство академии, что завтра тебя не будет на занятиях.
Доступ к моим эмоциям?! Мне стало трудно дышать от мысли, что этот… эта… тварь снова будет кормиться от меня. В памяти против воли всплыли омерзительные подробности того, что он творил. Я уже открыла рот, чтобы умолять отца, когда наткнулась на его взгляд.
Бесполезно. Он мне не поверит, я сама еще до конца не верю. Но этот голос…
— Ясно… — тихо выдавила я.
— Тогда иди попрощайся со своим женихом и отправляйся спать. Завра у тебя будет тяжелый день.
* * *
Таблетки я пить не стала. В арсенале лейб-медика были или седативные, от которых накатывала почти неодолимая сонная одурь, или транквилизаторы, под которыми я сама себе напоминала бревно, лежащее на дне прозрачного озера. Такое же неподвижное и отделенное от всего происходящего толстым слоем воды.
Иногда это было даже приятно — уйти в равнодушие, укутаться в него, как в ватное одеяло. Не чувствовать ничего — ни боли, ни радости.
Но сейчас мне нужна ясная голова, чтобы придумать, как избежать неизбежного.
Поэтому я только сделала вид, что проглотила, а сама спрятала белые шарики под язык и когда медик отвернулся, сплюнула тайком в платок.
Майор Рейгер лично отвел меня к моим покоям. Две безликие роскошно обставленные комнаты, в которых я жила несколько месяцев между тем, как отец забрал меня из Ажурного дворца и разрешил купить собственный дом, они так и остались чужой территорией, здесь не было ничего моего.
— Постарайтесь выспаться, Ваше Высочество, — пожелал особист на прощание. — У вас завтра важный день.
Я снова сдержала все, что хотела выкрикнуть ему в лицо по поводу этого дня, но как только дверь за майором захлопнулась, сорвалась с места и забегала по комнате.
Это невозможно! Я не могу этого допустить!
Больнее всего было от понимания: никто не станет слушать. Не поверят. Я сама иногда начинала сомневаться. Нет никаких доказательств, никаких примет. Я не видела лица того мерзавца, не знала о нем ничего, кроме прозвища. Хопеш — так называется изогнутый клинок, походящий на серп, насаженный на длинную ручку. Оружие лидарских королей эпохи Древнего Царства.
Насилуя себя, я перебирала то немногое, что память пронесла через семь лет неустанных попыток забыть, отпустить, жить дальше.
Манеру держаться. Привычку наклонять голову определенным образом во время разговора. И голос.
Мало. Слишком мало.
Воспоминания скрутились в груди тугим узлом. Я рухнула на колени. Из горла рвались глухие рыдания, а перед глазами снова вставало все то, через что пришлось пройти. Беспомощность и ужас накрывали с головой, как штормовая волна, я задыхалась. Слезы жгли гортань и глаза, клинок души в груди тревожно вспыхивал и гас, как сигнал маяка. Я балансировала на краю пропасти, ведущей в безумие, слишком слабая, чтобы шагнуть в нее до конца или отступить.
Не могу, не выдержу! Это немыслимо — тащить на себе такое в одиночку. Неужели мне совсем не с кем поделиться? Неужели во всем мире не найдется того, кто выслушает, поверит, протянет руку и сможет удержать меня?! Сможет помочь…
“Доверься мне, малышка. Я все решу”, - вдруг зазвучал в ушах спокойный и уверенный мужской голос.
Дэмиан!
Яростное желание уйти, сбежать, вырваться из этой ловушки как будто зрело внутри и теперь вспыхнуло, завладело всеми мыслями. Я распахнула балконную дверь. Холодный воздух ударил в лицо, где-то в небесах глухо пророкотало. Обещанная буря набирала силу, в воздухе пахло влагой, порывистый ветер терзал и раскачивал флюгер на башенке.
