Звук отодвигаемой заслонки ударил по нервам. Принц снова взвыл. Как не хватает возможности просто обернуться, увидеть, что происходит за спиной.
Снова шорохи, но теперь совсем близко. И запах… нет, уже не запах — откровенная вонь.
Перед глазами развернулись бирюзово-алые кольца, из тьмы надвинулась гигантская распахнутая пасть. Все мысли мгновенно выбило звериным паническим ужасом и мысленно принц Гронгард завизжал — истошно, отчаянно, по-бабьи, но в реальности с онемевших губ не сорвалось ни звука. Он молчал тысячи раз умирая от омерзения и ужаса, пока тварь заглатывала его. Молчал, когда едкая кислота растворяла его плоть и кости. Тело не откликалось на приказы, не чувствовало боли, но разум, запертый в темнице из плоти, надрывался, рыдал, требовал действий…
И ничего не мог сделать.
Амфисбена сглотнула последний раз, устраивая добычу поудобнее в своем безразмерном желудке, и вытянулась на полу вольера. Ей предстояла долгая работа по перевариванию внезапно доставшегося деликатеса.
Глава 43. Свобода уйти, свобода остаться
— Нет, я не ваш отец, Риана, — мягко сказал профессор Равендорф. — Я бы никогда не бросил свою женщину. И не допустил бы, чтобы мой ребенок рос без меня.
Мы сидели в его кабинете. Не самое лучшее место для подобной беседы, наверное, но где еще? Пригласить его в ресторан? Позвать на прогулку? Как вообще начать этот разговор — не бросаться же в объятья с криком: “Папа, я твоя доча!”
— Понятно, — выдавила я, опуская взгляд. — Извините…
— Но, думаю, я знал его.
Я встрепенулась. Знал? Это означает…
— Эван Рихтер был личным телохранителем вашей матери. Погиб двадцать три года назад. За шесть месяцев до вашего рождения.
Я вздрогнула. Все-таки погиб…
— Вы знали, что они с мамой… Ну…
— У меня появились догадки, — он невесело усмехнулся. — Но слишком поздно. Если бы я заметил это влечение раньше, отстранил Эвана от обязанностей. Хороший телохранитель не должен испытывать личных привязанностей к объекту охраны. Это непрофессионально и опасно.
А еще это может вызвать ярость самого могущественного демона в империи. Если Равендорф работал на Его Величество, он не мог этого не понимать.
— Через несколько месяцев после назначения Эвана телохранителем произошло покушение. Он закрыл королеву-консорта собой, но был смертельно ранен. Аннет сумела исцелить его силой анхелос. Тогда я понял, что между ними что-то есть. Анхелос могут исцелять только тех, кого любят. Да достаточно было взглянуть на Ее Величество, чтобы все понять, — он смущенно улыбнулся. — Это открытие поставило меня в очень неудобное положение в плане этики. Мы с Луцием были друзьями.
— Вы сказали ему? — в горле внезапно пересохло. Я сжалась, страшась услышать “Да”.
Он медленно покачал головой.
— Я знал, что Луций убьет Эвана. Жену, скорее всего, не тронет — он ее боготворил, дышал ею. А вот соперника Его Величество не пощадил бы. Поэтому я промолчал и потребовал, чтобы Эван уехал. Все бросил и бежал. Побег был единственным шансом спасти его жизнь. Но он отказался. Не хотел оставлять королеву.
Мне на мгновение стало остро жаль отца. Как он мог смотреть на императора, знать, что тот прикасается к его женщине и молча терпеть?
А мать. Каково ей было: оставаться супругой нелюбимого (а может и ненавистного) мужчины, быть так близко от желанного и не сметь выдать себя даже взглядом? Я прошла через это с Дэмианом совсем недавно, и эти две недели показались мне вечностью…
— Я предупредил: если Эван не уедет, буду вынужден доложить обо всем императору, но это не потребовалось — Луций сам все узнал. Скорее всего, просто прочел в эмоциях жены. Эван был обвинен в заговоре против императора, заключен под стражу и погиб при попытке сбежать.
Я вздрогнула.
— Что?! Но ведь…
— Да, — кивнул Равендорф, подтверждая мои догадки. — Доказательств у меня нет, но я почти уверен, что дело было сфабриковано, а побег инсценирован. Луций просто избавился от соперника. Я понял, что больше не могу называть императора своим другом и подал в отставку. Когда родились вы, у меня не возникло никаких подозрений: от союза двух анхелос не рождаются демоны.
Вот так. Просто и страшно: кто сильнее, тот и торжествует. Но почему моя мать осталась с убийцей ее возлюбленного? Почему согласилась на этот подлог, не объявила о моем настоящем отце?
— Не забывайте, Риана, у вашей матери были и другие дети. И их отцом точно был Луций. Кроме того, двадцать два года назад мир был очень небезопасным местом для женщины-анхелос. Куда более небезопасным, чем сейчас. Оставшись с Луцием, она могла быть уверена, что вы вырастете в благополучии, получите прекрасное образование, не будете голодать…
Ну да. А еще Его Величество вряд ли отпустил бы ее, даже если бы она захотела уйти.
А могу ли я уйти? Отпустит ли меня Дэмиан, если я захочу уйти?
* * *
Я не думала, что получу ответ на этот вопрос так скоро. Даже спрашивать не собиралась, потому что не знала, как начать подобный разговор. Он получился как-то сам собой.
Началось все с того, что ди Форкалонены пригласили нас на тихий почти семейный вечер. Действительно семейный — кроме Раума, Дженнифер и нас в числе приглашенных числилось только несколько ближайших друзей.
И Армеллин ди Небирос с супругой.
Глупая змея-ревность, о которой я уже успела позабыть, снова проснулась, чтобы больно укусить, когда я увидела, каким растерянным стало лицо Дэмиана при упоминании ее имени.
Был выходной, мы пили кофе на кухне, болтали о какой-то ерунде, смеялись. И все было хорошо до этого звонка.
— Может не пойдем? — неуверенно спросил Дэмиан у меня.
— Как скажешь, — я постаралась ничем не выдать своего смятения, но смешно таиться от того, кто читает твои эмоции. Муж нахмурился.
— Что-то не так?
— Все так.
— Тогда почему ты расстроилась?
— Ты боишься встречаться с Таисией?
— Да нет, не боюсь… Скорее стыжусь. Я не видел ее шесть лет.
От этого признания мое настроение окончательно испортилось. Слишком похоже на попытку всеми силами избежать соблазна.
— Прямо как алкоголик в завязке.
— Когда-то так и было, — криво улыбнулся Дэмиан. — Я потратил много сил, чтобы построить свою нынешнюю жизнь и не хотел ее терять. Слишком боялся, что одна встреча, и у меня снова сорвет башню.
Стало тоскливо. Я вдруг поняла, что ужасно замерзла, и обхватила себя руками за плечи. Дэмиан тут же уловил это и с готовностью обнял меня, но теплее не стало. Холод шел изнутри.
— Дурочка ревнивая, — с каким-то изумлением пробормотал он. — Да пойми ты: мне никто не нужен, кроме тебя! Плевать на Таисию, ты мой наркотик!
