И тут же он понял ответ. На поле. В темноте. Пока рычало пламя и дым закрывал все вокруг, один из ковыляющих монстров укусил ее. В паническом бегстве Никс не заметила. Или, может, заметила, но не осмелилась сказать ему.
Она казалась глыбой льда в его руках, и Бенни выкрикивал ее имя снова и снова. Это было невозможно. Мир не мог такого позволить. Это не может быть правдой. Никс оставалась холодной и мертвой в его руках.
А потом зашевелилась.
Бенни отшатнулся, не сводя с нее глаз, его раскалывающийся разум хватался за последний кусочек надежды. Пожалуйста… пусть она будет в порядке! Может, она просто больна. Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста!
Никс Райли открыла глаза.
Они были зелеными и золотыми мертвыми глазами зома.
С рычанием невыносимого голода она бросилась на него.
44
И он проснулся.
Лес был черным, как смерть. Стрекотали сверчки, и ухала ночная сова. Девушка в его объятиях была мягкой, теплой и настоящей.
Бенни Имура держал ее. Его сердце продолжало колотиться. Пот стекал по лицу, смешиваясь со слезами.
— Никс, — нежно сказал он. Она тихо простонала во сне, потерявшись в собственных сновидениях, и прижалась к нему. Он держал ее так крепко, как только мог, чтобы не разбудить. Бенни больше не спал весь остаток ночи.
Не осмелился.
45
Том Имура проснулся задолго до рассвета. Он приготовил быстрый завтрак себе и Салли, заново наполнил их фляжки из маленького ручейка и был готов отправляться в путь, когда света стало достаточно, чтобы отличить тени от тела.
Салли Два Ножа потратила чуть больше времени на то, чтобы выползти из колодца сна, но после того, как она поела и попила, стала выглядеть лучше, чем в предыдущую ночь.
— Будешь жить, — сказал Том с мягкой улыбкой.
— Вообще-то я и через худшее проходила, — сказала она, осторожно пробуя ножевую рану под бинтами. — Как и ты.
Он пожал плечами:
— Факт жизни.
Салли протянула руку:
— Помоги мне.
Мужчина так и сделал. Они оба были осторожны, а Салли делала это очень медленно, сопровождая процесс потоком проклятий и жалоб, пока не оказалась на ногах и не облокотилась на камни, формирующие их убежище.
— Ну, — сказала она. — Это было интересно.
— Тебе не стоит вставать.
— Не могу здесь оставаться. К тому же где-то там моя лошадь. Я найду ее, и все будет в порядке.
— Ездить верхом с ножевой раной…
— …будет больно, это правда. Лучше, чем идти.
— Тебе нужно попробовать отдыхать больше…
— Даже не пытайся, Том. Мне приятно, что ты так добр к леди — если мы отложим удивление на время, чтобы так меня назвать, — но тебе нужно пойти найти того парня, а мне нужно найти твоего брата и девочек.
Том не мог с этим спорить.
— Спасибо, Салли. Могу ли я сделать что-то…
— Двигай задом, парень. Ты зря тратишь дневной свет.
Он улыбнулся. Света едва хватало, чтобы увидеть тропинку. Том кивнул и собирался отступить, когда Салли схватила его здоровой рукой за рубашку и притянула для крепкого поцелуя. Когда она наконец оттолкнула его, Том открывал рот и моргал, словно форель на берегу реки.
— Вау!
— Если мы снова не увидимся, Том, — сказала она, одаривая его хитрой улыбочкой, — не хочу, чтобы ты забыл меня.
— Э… это невозможно. Вау. — Он улыбнулся ей в последний раз, повернулся и исчез в лесу.
Салли наблюдала за ним. В то краткое мгновение между его улыбкой и уходом, когда он отвернулся, она увидела, как улыбка слетела с его красивого лица и ее сменило выражение лица охотника. Она повторила то, что сказала прошлой ночью.
— Боже, помоги тем, кто встанет на твоем пути.
Из журнала Никс:
Зом 101
Зом: те, кого все, почти все, называют живыми мертвецами.
Броды: кочевые зомы. Те, что бродят по округе, но не в поисках жертвы. (Большинство зомов не двигаются, если не преследуют что-нибудь.)
Ходячие: еще одно название брода, хотя некоторые люди называют ходячими всех зомов.
Лучина: тонкий кусок металла с заостренным концом для «упокоения» зомов. Он вводится в основание черепа, чтобы отделить спинной мозг.
Упокоение: так люди говорят, когда зома «убивают» навсегда.
46
Бенни дал Никс поспать, пока весь лес не наполнился розовым светом. Он осмотрел окрестности в поисках намека на зомов. Или Лайлы. Или Тома. Ни намека и на Зеленого человека. В данный момент казалось, что они одни в лесу.
Бенни коснулся лица Никс, нежно скользнув по ее щеке большим пальцем. Он приподнял край бинта и изучил длинный порез и аккуратные швы. Рана была немного красной и припухшей, но не страшной.
Никс издала тихий звук и открыла глаза. Зеленые глаза. Не зеленые-золотые с черным.
— Привет, — сказала она почти смущенно, улыбаясь ему.
— Привет и тебе.
— Который сейчас час?
— Полчаса после рассвета.
Никс потянулась, все еще лежа на нем, потом села и зевнула так, что скрипнули челюсти. Затем она поднесла ладонь к лицу и выдохнула в нее.
— Ой! У меня дыхание как у обезьяны.
— Мое ближе к одной из человекообразных обезьян.
Их рюкзаки и обмундирование остались на заправке. Или в ее пепле. У них было с собой только то, что они унесли в своих жилетах и карманах джинсов. Спички, аптечка, нитки и иголка, ножи и кадаверин. Никаких зубных щеток. Никакой еды.
Бенни передал ей свою фляжку, и она сполоснула горло и сплюнула. Потом она сказала ему снять жилет и раскрыть рубашку. Он этого стеснялся — не из-за скромности, а потому что не очень хотел знать, насколько плох ожог. Этим утром он болел меньше, но его разум рисовал образы обожженных краев кости, торчащей из пораженной гангреной плоти.
Настоящая рана практически разочаровала. Три линии обожженной кожи, каждая не толще карандаша и не длиннее пары сантиметров. Кожа вокруг ожогов покраснела, но инфекции видно не было.
— Жить будешь, — объявила Никс, закончив промывку ожогов кусочком бинта.
— Даже не болит, — сказал он, но не был уверен, поверила ли она ему.
Его живот внезапно громко заурчал, словно голодный зом.
— Нам нужно найти немного еды.
Они вытащили боккэны из защитного плаща Бенни и аккуратно спустились с дерева. Процесс был медленным и болезненным, у обоих все затекло и болело. Опустившись на траву, оба замерли.
