И протестующе сложив руки на груди, я уселась в кресло.
Минуты текли неторопливо, веки тяжелели все неумолимее, но я крепилась изо всех сил, не собираясь сдаваться на милость какой-то там усталости. Вот еще! Не с той связались!
— А я уж начал бояться, что ты само совершенство… — донеслось приглушенное ворчание откуда-то издалека, и меня потормошили за плечо. — Эй, соня упрямая, я кому сказал ложиться в кровать?
— А?! — Я встрепенулась, сонно моргая и недоуменно рассматривая склонившегося надо мной Тиграна. — Ты уже вымылся?
— Вымылся, вымылся, — снова проворчал маг, глядя на меня с едва уловимой усмешкой. — Ты почему не в кровати? Учти, я не позволю тебе и эту ночь провести на полу. Кресло тоже не вариант.
Наверное, мой мозг все-таки уже успел уснуть, потому что до меня все не доходил смысл его слов. На полу? В кресле? О чем он вообще?
— Злата? — Маг все нависал надо мной, явно ожидая какого-то ответа. — Сама дойдешь или тебя отнести?
Последние слова чудесным образом обрели смысл, и я возмущенно округлила глаза, переводя взгляд с лица супруга на грудь в распахнутой рубашке. Точнее, на шрамы, которые только-только затянулись.
— С ума сошел? Ты сам еле ходишь! Не надо меня никуда носить, сама дойду!
— Ну вот надо тебе снова напомнить, какая я развалина, — обиженно попенял мне Тигран, но все-таки отстранился, чтобы я могла встать. — Давай раздевайся и в кровать, время уже к полуночи.
— А ты?
— А я ужинать и лечиться. — С этими словами маг зловеще прищурился, алчно глядя на тарелки с уже давным-давно остывшей едой.
— Но я тоже хочу… — тихо пробормотала я, понимая, что конкретно сейчас это никого не интересует — Тигран уплетал холодную отбивную за обе щеки, вгрызаясь в мясо, как голодный дикий зверь.
— Что? Лечиться? — удивился супруг, умудрившись не только расслышать мои слова, но и практически мгновенно проглотить все, что жевал.
— Нет, чарофон ломать. — Я немного смутилась под его озадаченным взглядом, но решила не отступать и торопливо добавила: — То есть не ломать, а смотреть. В смысле… Он такой красивый! Ты его сильно сломаешь? Можно я посмотрю, что именно ты сделаешь? Это ведь так интересно!
— М-да? — окончательно озадачился маг и последние кусочки доедал уже молча, но почти не сводя с меня взгляда. — Любишь игрушки?
— Нет! То есть да… — Я снова почувствовала себя неловко, злясь на себя за косноязычие и неуместную робость. Где твоя способность находить подход к людям, Злата? Где твое врожденное красноречие и смелость? Уснули? Так разбуди! — Я же говорила… Или не говорила? В общем, после окончания колледжа меня нигде не хотели брать на работу, а все из-за моего происхождения. И лишь в мастерской господина Болински мне улыбнулась удача. Сначала месяц практиканткой без какой-либо оплаты, а когда стало ясно, что у меня нюх на определение неполадок, то все-таки взяли младшей служащей. Короче, последние полгода я чинила светильники и прочие мелкие вещицы. Иногда разрешали осмотреть холодильник, а в день увольнения в мои руки попал аж целый базовый пульт.
Все это я выпалила практически на одном дыхании, после чего немного сдулась и грустно закончила:
— А потом меня уволили. Младший Болински вбил себе в голову, что я мечта всей его жизни, на что госпожа Болински выдала мне мешочек с отступными и выставила вон. А дома ты…
Я вновь устремила взгляд на внимательно слушающего меня мага и душевно-душевно попросила:
— Давай вместе его ломать? Чтобы я знала, как починить, когда отпадет необходимость в магической подпитке. Ну и вообще…
— А ты умеешь подбирать аргументы, — тихо хмыкнул маг, жестом отправляя меня в постель. — Последний меня особенно впечатлил. Ладно, будем ломать вместе. Смотрю, тебе и инструмент продали? — И одними глазами указал на отверточки, которые я аккуратно разложила рядом с чарофоном и сменными музыкальными кристаллами.
— Не поверишь — заверили, что все входит в комплект, — воодушевленно сообщила я, обрадовавшись возможности поучаствовать в увлекательном деле.
Даже без разговоров добралась до кровати… И только там до меня дошла вся двусмысленность ситуации. Раздеваться или нет? Он сказал раздеваться. Но это ли имел в виду? А кровать не такая уж и большая…
— Что-то не так?
Голос Тиграна раздался подозрительно близко, и я стремительно обернулась, так же стремительно краснея. Ну не смогла я удержать свою разыгравшуюся фантазию, и за эти секунды умудрилась в красках представить дальнейшие часы совместного пребывания в кровати.
— Э…
Совершенно не к месту вспомнилось то, как всего часом ранее Тигран с абсолютно ровным лицом признался в естественных потребностях организма, так что и я решила поступить схожим образом. Сказать правду, как есть.
— А мы вместе будем спать? Я стесняюсь.
На лице Тиграна промелькнула тень странной эмоции, которую я не смогла распознать. Он несколько секунд помолчал, после чего натянуто улыбнулся и, доверчиво понизив голос, сообщил:
— Если честно, то и мне немного неловко, но давай попытаемся с этим справиться. Со своей стороны обещаю, что твоей чести ничего не угрожает. Представь… что я твой родственник.
Не уверена, удалось ли мне скрыть разочарование, которое в нашей ситуации точно было неуместно (ох уж эта фантазия!), но я справедливо возразила:
— Вообще-то, мы родственники. Супруги, если ты забыл.
— Я не тех родственников имел в виду, — поморщился Тигран, нервным жестом лохматя волосы на затылке. — А, допустим, сестер, братьев… У тебя они есть?
— Есть. — Я согласно кивнула, с удивлением отмечая, что этот простой разговор волшебным образом меня успокаивает. — У меня большая и дружная семья. И родители, и тети, и дяди, и бабули, и дедули. И даже племянники уже народились. Семеро. А у тебя?
— Тогда представь, что я твой брат, — решительно заявил супруг, бессовестно игнорируя мой вопрос, и снова указал на кровать. — Раздевайся и ложись под одеяло, обещаю не подсматривать. У тебя ведь есть под платьем сорочка?
— Есть, — согласилась я слегка заторможенно, не ожидая столь стремительного перехода к еще более личным вещам.
— Вот и хорошо. Раздевайся.
И, в последний раз глянув на меня по-особому строго, отвернулся.
Что? Вот прямо сейчас? Вот так? А морально подготовиться?!
Он закрыл глаза. Он запретил себе прислушиваться и принюхиваться, но буквально все его существо вопило о том, что сейчас происходит за спиной.
Он действительно был еще слишком слаб, но, главное, — понимал это. И все равно отказался от помощи. Шел, пересиливая себя. На одной гордости. На одном упрямстве. Но дошел. И даже вымылся, хотя и кое-как.
А когда вернулся… Она спала. Не в кровати, как он был уверен, а в кресле. Мучительно долгие минуты он смотрел на свою жену, на свою Злату… и не мог насмотреться. Маленькая, юная. Такая домашняя и уютная. Наивно доверчивая, но вместе с тем удивительно храбрая и рассудительная.
