— А ты не могла бы продать Мэйнор Грейндж? — неуверенно спросил Роланд.
— Нет, не думаю. Даже если бы захотела. После смерти отца я была так потрясена, что, боюсь, не очень поняла все детали его завещания. Я только знаю, что, хотя все завещано мне, имущество находится под опекой.
Я не имею права трогать основной капитал, и дом, скорее всего, тоже относится к этой Категории. В любом случае перед тем, как что-то сделать, я должна консультироваться со стряпчими. Наверное, мой отец думал, что я могу стать легкой добычей охотников за состоянием.
Роланд встревоженно взглянул на меня, и я рассмеялась.
— О, к тебе это не относится, Роланд. Но есть люди…
Я подумала о Жан-Паскале. В мотивах его действий я не сомневалась.
— Мой отец был очень проницательным человеком, — продолжала я, — и более всего он хотел защитить меня. Конечно, он не думал, что скоро умрет. Так или иначе, он оставил все в форме, которую называют «траст». Это значит, что я не могу трогать капитал.
Он предназначен моим детям, а если у меня их не будет, то детям Ребекки. Так что не думай, что я могла бы продать Мэйнор Грейндж без всяких хлопот.
— Понимаю, — сказал Роланд. — В общем-то, это была идея Филлиды. Ей самой нравится Мэйнор Грейндж. Просто ей кажется, что к ней там плохо относятся…
— Это пройдет. Супруги Эмери — замечательная парочка. У них давно сложился набор правил, которым все должны подчиняться.
— А Филлида перешла черту.
— Все произошло из-за того, что Филлида привела в дом Китти, не посоветовавшись с миссис Эмери.
Предполагается, что только она имеет право нанимать прислугу, и этот случай она сочла оскорбительным.
— Знать бы заранее…
— Ну, это мелочи. Все пройдет. Ах, как хорошо оказаться здесь! Как я рада, что встретила тебя в твоем доме на Уэллинг-Гарденс!
— Вряд ли это можно назвать домом. Просто место для ночлега. Во всяком случае, так воспринимаем его мы с Филлидой. Хотя теперь, когда здесь ты, все, конечно, выглядит по-иному.
Я радостно улыбнулась.
На следующий день я сдержала обещание, данное Белинде.
* * *
Взяв кеб, я отправилась по указанному адресу. Это был, как она и говорила, небольшой отель в Бейсуотере.
Внизу находилась стойка клерка, и я спросила, на месте ли мистер Генри Фаррелл. Он вышел, но скоро должен был вернуться. Я сказала, что подожду.
Я упрекала себя за то, что не назначила свидания заранее, но в таком случае он, возможно, отказался бы встретиться со мной.
Минут десять я сидела, повторяя свой будущий монолог, и все более убеждалась в том, что я ошиблась, согласившись на все это. Что это за человек?
Видимо, властный. Он приехал сюда требовать то, что принадлежит ему по праву. Да он меня и слушать не станет! Лучшее, что можно придумать, — это сейчас же встать и уйти.
Нужно было обсудить это с Роландом, попросить у него совета. Впрочем, ответ я знала заранее: не вмешивайся, пусть Белинда сама разбирается со своими неприятностями. Наверное, именно так мне и следовало бы поступить, но я, как ни странно, волновалась за нее. Я была рада увидеть, что она, как мне показалось, остепенилась.
Пока я колебалась, раздался голос:
— Мистер Фаррелл, вас желает видеть эта дама.
Он направился ко мне. Это был мужчина среднего роста, его волосы выгорели от солнца, а цвет лица ясно говорил о том, что он живет совсем в ином климате, чем мы. Цвет его загара был темно-бронзовым, и на этом фоне голубые глаза казались особенно яркими.
Черты лица были четко прорисованы, и в нем, несомненно, ощущалась сила. В общем, этот молодой человек выглядел весьма привлекательно, и я могла понять Белинду, поддавшуюся искушению и поступившую безрассудно, прежде чем она успела осознать, что есть и иная жизнь, более приятная, чем жизнь на золотых приисках — Мистер Фаррелл? — спросила я, вставая.
— Да, — ответил он с сильным австралийским акцентом. — Вы хотели меня видеть?
— Да. Меня зовут Люси Фицджеральд. Бывшая Люси Лэнсдон. Не знаю, рассказывала ли вам обо мне Белинда.
— О, так вы и есть Люси! — воскликнул он, крепко пожимая мне руку. Рад познакомиться с вами.
Я решила, что он мне нравится.
— Значит, вы пришли повидаться со мной? — Он казался удивленным, но довольным.
— Мы можем где-нибудь переговорить?
— Да, здесь есть комната для отдыха. В такое время дня там никого не бывает.
— Спасибо. Я буду рада, если вы позволите побеседовать с вами.
Генри Фаррелл был слегка озадачен, но повел меня в гостиную.
Он оказался прав. Там никого не было, и это обрадовало меня — Садитесь и расскажите, в чем дело, — сказал он.
Мы сели в кресла в углу комнаты, и я начала:
— Белинда приехала ко мне. Она очень расстроена.
— Так и должно быть.
— Да, я знаю. Она мне все рассказала. То, что она сделала, просто ужасно.
Он кивнул, и я умолкла, не зная, как продолжить.
Он пришел мне на помощь:
— Так что вы хотели сказать мне?
Я колебалась:
— Видите ли, она была еще очень молода.
— Это не играет никакой роли. Белинда была весьма настойчива и прекрасно знала, что делает. Она до смерти хотела этого. Если сейчас она передумала, значит, дела и в самом деле плохи.
— Я понимаю, что вы сейчас чувствуете.
— Не знаю, зачем она послала вас. Чего она хочет этим добиться?
— Она не посылала меня. Я сама решила прийти к вам. Белинда все рассказала мне. Она чувствует себя глубоко несчастной и очень сожалеет обо всем…
— Все это она мне говорила. Но она моя жена, и я собираюсь забрать ее с собой.
— И вы считаете это удачным решением? — спросила я. — Вы думаете, что возможен счастливый брак при таких обстоятельствах?
— Что вы имеете в виду?
— То, что вы будете настаивать, а она — сопротивляться.
— Я имею на это право.
— Безусловно, я в этом не сомневаюсь. Однако человеку не всегда приносит счастье то, что он пользуется своими правами.
— Послушайте-ка, мне не очень ясно…
— Я понимаю ваши чувства. Я вмешиваюсь в семейные проблемы. Это не мое дело.
— Вы чертовски правы.
— Но я признательна уже за то, что вы выслушиваете меня… даже отвечая мне, что это не мое дело.
Дело в том, что я очень люблю Белинду. Большую часть детства мы провели вместе. Мы близки друг другу, и сейчас она очень несчастна.
