Первым вскрыл письмо от тети. Тетушка предсказуемо порадовала требованием ежедневного отчета о подвижках в романе с леди Штрауб. Ничего другое, даже моя возможность заболеть «Черным ветром», ее не волновало. Правильно, пусть племянник умирает, лишь бы сначала заключил полезный брак. Захотелось ответить, что от брака нас отделяет лишь карантин и отсутствие храма в гарнизоне, но остановили опасения, что в этом случае она не отстанет, а вдохновится еще больше. С нее станется прислать священника, чтобы выполнить «последнюю просьбу бедного племянника». И отстанет она, лишь только когда я женюсь. Но жениться ради успокоения тетушки? Увольте.
Письмо от Матильды содержало столько полунамеков и недоговоренностей, что у меня свело зубы от злости. Нас больше ничего не связывало, хотя она упорно твердила другое. Но если отбросить всю ерунду с непрошедшей любовью в сторону, суть сводилась к тому, что сразу после карантина герцогская чета ждет нас с леди Штрауб в гости, о чем полковник уже поставлен в известность. Я задумался. Почему бы нет? Расследование застопорилось: ниточки вели из гарнизона, а все, что можно было выяснить тут, не привлекая подозрения, я уже выяснил. Кроме, разве что, с кем был роман у инориты Рильке, но этого тут либо никто не знает, либо скрывают по тем или иным причинам. Нельзя также исключить, что романа не было, мало ли что показалось Фридерике.
Кроме того, неплохо было бы сравнить герцогские розы с той, что прислали сюда. Только остро встает вопрос, как обезопасить Фридерику, если герцоги Траттенские в курсе, кто она. В голову ничего не приходило, кроме как объявить и Матильде о нашей помолвке. Боюсь, Фридерике это не понравится. Я перевел взгляд с письма на «невесту».
Она перемывала лабораторную посуду, выражая каждым своим движением пренебрежение к зрителям. Поскольку кроме меня других зрителей не было, становилось понятно, что насилие над личностью она мне не простила. Да, я совершил ужасное преступление – дал возможность девушке спокойно выспаться…
Фридерика вытерла руки и взяла письмо от Кремера. Неправильно, руки нужно мыть после, а не до. Говорить я это не стал, но поближе подошел, поскольку стало интересно, что написал приятель. Должен же кто-то побеспокоиться о безопасности? Кремер тот еще мутный тип.
К удивлению, письмо содержало другое письмо – от настоящей леди Штрауб к ее папеньке. Однако… В сопроводительной записке было небрежно набросано несколько строк о том, что будет подозрительно, если Ульрика ничего не напишет отцу про карантин, и чтобы Фридерика не волновалась – он лично просмотрел письмо от и до, и там все нормально. Потом шли заезженные комплименты, видно, на случай, если девушка вдруг забыла, что он за ней ухаживает.
Глава 24
Фридерика
Окончание карантина ознаменовалось тем, что в целительское отделение одновременно вломились, отталкивая друг друга, Кристиан и Кремер. Приятель смотрел на соперника так, что появилось подозрение – часть из принесенных в большом кожаном бауле зелий уйдет явно не к Вайнеру. Или те, что Кристиан носит для развлечения, всегда в карманах?
Инор Вайнер как раз доверил мне осмотр пациента, который случайно попал под заклинание. Захлестнуло его лишь краем, но этого оказалось достаточно, чтобы вся правая половина тела покраснела, а местами даже покрылась волдырями. Пациент страдальчески морщился и временами шипел сквозь сомкнутые зубы, отнюдь не наигранно шипел – было ему действительно больно, но с исцелением мы не торопились, поскольку при повреждении магией очень важно поставить правильный диагноз, а обезболивание может смазать картину.
– Прошу посторонних покинуть помещение, – грозно сказала я. – Вы мешаете работе целителей.
– А он не мешает?
Кремер недовольно кивнул на Штадена, который пристроился на одном стуле, вытянул длинные ноги на другой и что-то увлеченно чертил уже на третьем листе бумаги, не обращая внимания ни на что, даже на вломившихся нарушителей. Две предыдущие попытки состряпать на коленке артефакт против гадкого розового куста потерпели поражение, и я все так же ночевала в кровати Штадена, что не устраивало нас обоих. Меня – больше, поскольку я неизменно проигрывала в словесных пикировках, и мне иногда уже самой казалось, что я заинтересована в Штадене куда больше, чем он во мне. Словно я действительно намекаю на поцелуи и не только, но при уточнении «жениха» быстро иду на попятный. Особенно же злило то, что он иной раз вел себя так, словно меня не было. Особенно по утрам, когда считал, что сплю. Не то чтобы я подглядывала, как он разминается, но удержаться не было никакой возможности…
– Он не посторонний, он охранник леди Штрауб, – заметил Вайнер.
О том, что не только охранник, но и жених, предусмотрительно умолчал. Наверное, вовремя вспомнил, что моим женихом считает себя Кремер, да и Кристиана расстраивать не захотел. Приятелю изменения в моем статусе точно не понравится, даже если случились они из-за его идеи и долго не продлятся.
– Хорош охранничек, – скривился Кристиан, – да он ухом не дернет, если леди похитят.
– Хотите проверить, инор? – не отрываясь от своего занятия, лениво процедил Штаден. – Какого уха вам не жалко – правого или левого? Или оба лишние?
И посмотрел на вошедших так, что даже Кремер сделал шаг назад, спохватился и, чтобы придать отступлению видимость добровольности, объявил:
– Пожалуй, леди Штрауб права – нельзя вмешиваться в работу целителя. Я подожду в коридоре. Точнее, мы подождем.
Кристиан недовольно зыркнул сначала на него, потом на Штадена, но ничего не сказал, вышел сразу за ним. Я забеспокоилась, не начнет ли он свои шуточки в комнате ожидания – этак застрянет у нас Кремер на неделю, а он не Вайнер, не дай Богиня обнаружит, что ночую у Штадена. Я посмотрела на «жениха», но тот ничуть не встревожился. Поднял с листа взгляд на меня и выгнул бровь в вопросе. Как-то так выгнул, что захотелось срочно сказать ему какую-нибудь гадость. Или хотя бы согласиться на поцелуй и посмотреть, как будет выкручиваться. Я еще раз посмотрела на Штадена и засомневалась, что идея хорошая. Нет, дурным желаниям потакать нельзя, во всяком случае не в моем статусе не пойми кого.
Я сосредоточилась на пациенте и начала согласовывать с Вайнером этапы воздействия. Диагностику он уже одобрил, причем смотрел на меня взглядом, который у другого был бы явным признаком влюбленности, но к счастью, целителя восхищала не я сама. Он уже несколько раз сказал, что никогда не ожидал встретить столь глубоких и разнообразных знаний у студентки-второкурсницы, да еще с такой репутацией. В словах о репутации слышалось явное сомнение, и я даже не знала, хорошо это или плохо для легенды, о соответствии которой совсем не хотелось думать, поскольку практика оказалась очень интересной. Когда еще представится возможность почти самостоятельно исцелелять? Вряд ли в Центральной гаэррской лечебнице ко мне будут столь же внимательны. Случаи в гарнизоне были разнообразны и часты, поэтому удавалось опробовать разные методы и подходы. Чужой практикой я бы искренне наслаждалась, если бы к ней не прилагались навязчивые офицеры гарнизона и страшная загадка, ответа на которую не было.
