— Это не твое дело, — вспыхнула Грета.
— Ну почему же, — улыбнулся Лазар. — Думаю, сейчас Тирна читает крайне занимательное письмецо. Моего авторства.
Мэдчен Линдер на секунду показалось, что из нее выбили весь воздух. И облегчение, которое она испытала при появлении Алистера, сменилось ощущением стыда, страха и вины. Как она посмотрит Тирне в глаза? Ведь со стороны может показаться, что она забавлялась, глядя как подруга страдает по призраку. По давно мертвому мужчине не способному составить пару живой женщине.
— Пусть читает. Читать полезно, — равнодушно бросил Алистер. — Я запретил Грете что-либо и кому-либо рассказывать. Так что перед подругой моя невеста чиста, как первый снег.
В ушах у Греты шумело. Она не могла припомнить никаких своих обещаний по этому поводу. Как не могла и представить, захочет ли Тирна разговаривать с ней.
— Что же до подчинения — дорфы освобождены от него, — так же спокойно продолжил некромант. — Или ты полагал, что обнаруженная стая не привлечет внимания? Что мы просто пожмем плечами и пустим все на самотек? Не-ет, они все были проверены скрытые проклятья в тот же день, что и обнаружены. И чтобы тебе стало еще чуть-чуть понятней — мои призраки обшарили твой дом сверху донизу, нашли все тайники и все записи. И все их уничтожили. Никто не повторит этот жестокий эксперимент.
Алистер взял безвольную руку Греты в свои ладони и принялся бережно, осторожно, снимать проклятье, заблокировавшее кольцо.
— Ты умен, ван Хельман, этого не отнять. Как не отнять и того, что самые умные люди допускают самые глупые просчеты. Ты хотел причинить вред моей жене, а это худшее из преступлений.
— А мне неважно, — криво усмехнулся Лазар. — Желаю тебе, некромант, сидеть и смотреть, как умирает твой ребенок. Желаю тебе, некромант, найти средство исцеления и в последний момент упустить его. Ваша королева исцелила всех смертельно больных детей Кальдоранна. На Келестин ее доброты не хватило. Я всего лишь хотел спасти дочь.
Ойкнув, Грета отняла у Алистера руку — чувствительность вернулась и сейчас пальцы будто крошечными иголочками покалывало.
— Вставай.
— Ал, — беспомощно позвала Грета, против воли в ней проснулось сочувствие к безумному экспериментатору.
— Сочувствуешь ему? — некромант ласково улыбнулся ей, — не стоит. Он сам виноват. Во всем. Его жена была беременна, когда он вынудил ее участвовать в весьма рискованном ритуале. В итоге женщина ослабла и погибла во время родов. Ребенок родился калекой и горе-отец бросился во все тяжкие, чтобы искупить свою вину. Вину перед погибшей женой. На саму девочку ему наплевать — ребенок живет с кормилицей и отца видел хорошо если пять раз.
— Чтобы ты понимал, — бросил Лазар.
— Я знаю, что в Келестине тебе предлагали помощь. Взамен ты должен был отдать исцеленную дочь в орден белаторов. Где девочку научили бы пользоваться той силой, что сейчас убивает ее. Но ты отказался.
— Я хотел, чтобы она была свободна!
Но этому не поверила даже Грета, слишком уж явно Лазар отвел глаза в сторону.
— Это было особенно обидно, калеку собирались принять туда, куда тебя не взяли, — в голосе некроманта звучало откровенное презрение. — Никогда не спеши судить, Грета, и жалеть. Я тоже вначале купился на всю эту драму. Но благоприобретенная мизантропия не позволила мне расчувствоваться. Хотя я уже был готов идти на поклон к Гарри и просить ее за бедную девочку.
— А что с девочкой-то будет? — тихо спросила Грета.
— Да ничего. Ей шестнадцать, она сбежала назад в Келестин как только ее безумный отец оказался заперт в моем особняке. Полагаю, сейчас она уже стала белатором.
Взвыв, Лазар подскочил на ноги и запустил в Грету сгустком грязно-зеленого, дымного проклятия. Дальнейшее можно было назвать лишь стечением обстоятельств — она выставила свой самый мощный щит, на который Алистер бросил свою охранку. И в итоге в ван Хельмана полетело его же, усиленное, проклятие. От которого он уклониться не смог.
— Мертв? — пискнула Грета.
— Почти, — уклончиво отозвался некромант. — Отнесу Гарри подарок.
Но уйти некромант не успел. Грета перехватила его за руку и, вложив в его пальцы письмо, спросила:
— Мора Вирстим притворяется королевой? Она надела свою брошь и я боюсь, что все могли это заметить. Просто, ну, я не вмешиваюсь. Но очень уж заметна эта муха в янтаре!
— Нет, Грета. Королева притворяется морой Вирстим, которая притворяется королевой. А мора Вирстим притворяется королевой, которая притворяется морой Вирстим и демонстративно пьет чай в парковой беседке. Узел лжи, в котором очень легко запутаться.
Некромант подхватил тело Лазара и исчез, дверь открылась, а Грета пыталась понять, кто кем притворяется, знает ли Тирна, что Тель призрак и что вообще сейчас произошло?!
В любом случае, оставаться в мужской спальне Грета не собиралась. И, собрав волю в кулак, толкнула дверь, приказывая особняку переместить ее на Морской балкон. Но артефакт чувствовал свою хозяйку куда лучше и переместил мэдчен в комнату, из которой можно было выйти на балкон.
«На первый взгляд все в порядке. Дикки и Финли делят на двоих кресло, Тирна курит. Вот ведь, и правда слово держит, смолит только когда меня рядом нет», — чуть успокоившись, Грета шагнула на балкон. И запнулась, увидев слезы на глазах подруги.
— Получила письмо? — спросила Грета.
— Да, — бесцветно ответила Тирна.
Дикки выпихнул с кресла Финли и соскочил на пол сам. Подцепил клыками Карамельку и попросил сестру открыть дорогу на луг.
Отправив зверье, Грета села в нагретое кресло и посмотрела вперед. На горизонте чернели тучи.
«Как и в моей жизни».
— Хочешь почитать? — спросила Тирна.
— Не особо. Мне довелось пообщаться с отправителем. Он подстерег меня, — вздохнула мэдчен Линдер.
— Когда ты собиралась мне сказать?
— Я ведь говорила, помнишь? Что это не моя тайна, — Грета не отрывала взгляда от горизонта. — Что мне нужно все обсудить с Телайлой и Алистером.
В гнетущей тишине Грета заказала крепленое вино и сырную тарелку. Она понимала, что это довольно опасный ход, она ведь ничего не ела. Но вместе с тем мэдчен Линдер не приходило в голову, что еще можно сделать в этой ситуации. Одно радовало — Тирна, хоть и молчала, но не спешила уйти. Цедила вино мелкими глотками и таскала с блюда острые сырные пластинки.
— Как он умер?
Вздрогнув, Грета виновато ответила:
— Я не знаю. Его было нельзя спасти и он остался рядом с другом. Но Тель отличается от других призраков — он помнит себя, может чувствовать и даже испытывает удовольствие от еды.
Тирна поставила на стол пустой бокал, прищелкнула пальцами и бутылка, взмыв в воздух, наполнила его рубиново-красным напитком.
