— Ты меня слышишь?
— Нет, — честно ответила Грета. — Но теперь — да.
— Нам сегодня собраться надо, — вздохнула Тирна и покачала головой, — это ты о Ферхаре так глубоко задумалась?
— О Финли, — улыбнулась мора Ферхара. — Это объявляли?
— Да, но мы пропустили это объявление — я у целителей спала, а ты с Ферхарой… спала?
— Гуляла у моря.
В глазах Тирны отразилась смертельная обида:
— Но я же тоже хочу!
— Вход только для мор, — пошутила Грета и добавила, — давай закончим с делами? А потом все вместе рванем куда-нибудь к морю? До безумия хочу искупаться в теплых волнах.
Тирна согласно угукнула и с отвращением отодвинула от себя тарелку.
— Пойдем в комнату. Заодно посмотрим на наших приключенцев, — предложила она и Грета кивнула:
— Идем.
«Приключенцы» выглядели донельзя довольными и сытыми. И на укоризненные взгляды хозяек не повелись.
— Совести у вас нет, — вздохнула мора Ферхара.
«Мы холосие», — робко ткнулось ей в виски.
— Карамелька, — ахнула Тирна и тут же возмутилась, — а чего это ты мысленно шепелявишь?
Грета же вспомнила, что Лазар проводил эксперименты над бейрой. Так, вполне вероятно, что это последствия. Но напоминать об этом она не стала — подруга и сама вспомнит. А если нет, то и не нужно.
Собирались подруги весело, особенно учитывая, что помогал весь зверинец. Ну как, помогал — Дикки лег на полу, заняв практически все свободное пространство, Финли поучала, как правильно складывать вещи, а Карамелька обслюнявила все хозяйские штаны — подавала.
— И теперь что, на чемоданах сидеть? — со вздохом спросила эйта Краст.
«Думаю, можно сидеть и на постелях», — промурлыкал Дикки и уверенно добавил,-
«Мы же еще не ушли. Значит лежбище — наше».
Тирна принялась тут же пояснила Дикки, что это всего лишь устойчивое выражение. Ну а после этого ей пришлось объяснять, что такое устойчивой выражение и после этого они каким-то чудным образом перешли к метафорам.
— Надеюсь, Дикки не начнем изъяснятся метафорами, — вздохнула Грета. — Это было бы странно.
— Поживем увидим, — пожала плечами Тирна.
Дорф не ответил ничего — он глубоко задумался. В процессе размышлений огромный кот втягивал и выпускал когти, отчего на полу появились короткие, но глубокие царапины.
Стук в дверь и уверенный, четкий голос:
— Эйта Краст, мора Ферхара — карета подана, вещи заберут слуги.
— Ну вот и все, пора, — улыбнулась Тирна. — Да здравствует придворная жизнь!
— Да здравствуют интриги, яды и сплетни, — покивала Грета, — это будет познавательно.
— Нет в тебе романтики ни вот на чуть-чуть, — подруга даже на пальцах показала это самое «ни вот на чуть-чуть».
По коридорам они шли медленно. Прощались. И хоть умом Грета и понимала, что это ее дом, но все равно казалось, что сюда она уже больше не вернется.
— А они не поскупились, — присвистнула Тирна, увидев карету.
Та действительно была роскошна — красное дерево, обилие позолоты, а на дверцах королевский герб, над которым расположился герб Царлота.
Карета везла подруг по Кальдоранну, а Грету так и подмывало остановить движение, спрыгнуть и пойти пешком. Она даже не догадывалась, как на самом деле соскучилась по оживленным улицам, маленьким, дешевым кафе и уличным пирожкам.
— Ты ешь уличные пирожки? — ужаснулась Тирна. — Ты хоть знаешь, как их готовят?
— Не знаю и знать не хочу. Жареные пирожки с повидлом, м-м-м.
Грета прикрыла глаза, а Финли испустила такой страдальческий вздох, что сразу стало ясно — лиса тоже любит эти пирожки.
— Ужас, — передернулась Тирна, но, приоткрыв дверцу, окликнула мальчишку, — с чем пирожки? С повидлом? Давай всю корзину!
За плетеную корзинку пришлось доплатить. Но оно того стоило — кругленькая, увесистая, устланная промасленной бумагой, она заменяла блюдо. Правда, опустела быстро. Что не удивительно, ведь, если посчитать едоков, то становится даже странно, что хватило. Одна только Финли сладкое за троих уплетает! А еще есть и Грета, и Тирна, и Дикки с Карамелькой. Кстати, именно дорф слизнул последний пирожок — никто даже поссориться не успел.
— А говорила «Да знаешь ли, как их готовят», — поддела подругу Грета.
— Так я знаю и иду на риск осознанно, — тут же отреагировала та.
— Тогда это — глупость, раз знаешь, чем грозит. А у меня смелость.
— Это ты намекаешь, что человеческая смелость происходит от необразованности? — прищурилась Тирна. — Вообще, если посмотреть на боевых магов, то подходит, подходит.
— Ты только им в лицо такого не говори. А то я буду горько плакать у твоей могилы.
— Ой, — отмахнулась Тирна, — да не у могилы. У койки в доме исцеления — вполне возможно. А убивать за оскорбления это прошлый век.
— Я бы все равно не рисковала, — покачала головой Грета. — На меня студенты с боевого факультета произвели тяжелое и неизгладимое впечатление.
Тирна удивленно посмотрела на подругу и спросила:
— Обижали, что ль? Они же обычно «слабаков» не трогают.
— Да нет, что ты. Просто у нас был практикум по исцеляющим заклятьям первого уровня — колотые и резаные раны врачевать. И принесли ну просто-напросто подушечку для ножей — парень был весь изрезан и едва жив. Оказалось, что это они с другом отрабатывали заклятья. Друг на друге. А через пару часов этот самый друг сам приполз, потому что у него само-заживленные раны загноились. Дивные впечатления.
— Ну, наши, там, где я училась, тоже друг на друге отрабатывали: и боевики, и зельевары, и даже артефакторы.
— Артефакторы-то что делали с людьми? — поразилась Грета.
— Не знаю, но одного из их подопытных отправили в королевский дворец в виде сгустка щупалец с глазками. Очень грустными глазками.
— Я представляю, — передернулась мора Ферхара. — Мои бы глазки были не только грустными, но еще и плачущими. А почему во дворец?
— А Ее Величество сманила из КАМа лучшего артефактора. Старик теперь живет при дворе, во внутренней, домашней части дворца, и творит на пару с королевой. А расколдовать парня обратно мог только он. По крайней мере, все остальные отказались. Это ж, если не получится, какой удар по престижу. А старик не отказался.
— И как?
— А, этого я уже не знаю, об этом быстро перестали писать. Но некролога в газете вроде не было.
Дальнейший путь проделали в молчании. Грета смотрела в окно, Тирна пыталась дремать, а четвероногая часть команды улеглась на полу морда к морде. И, как казалось море Ферхара, сговаривалась на очередное безобразие.
