— Как же сегодня холодно, — зябко пробормотала госпожа Амельда, кутаясь в меховую накидку. — Милая, как ты сюда приходишь каждый день? Это же и простудиться недолго! Или море так сильно тебя зовет?
— Нет, — апатично отозвалась я, не сводила взгляда с горизонта.
— Хм… Тебе здесь настолько нравится?
— Нет.
Вполне логичного «А почему тогда?» не последовало. Госпожа Амельда промолчала, достала из кармана манто платок и промокнула глаза. Наверное, уже десять раз пожалела, что поехала сегодня со мной. Но сама ведь вызвалась, из любопытства, наверное.
— Ариночка, уже вечереет, поедем домой, — она участливо тронула меня за руку.
Я ничего не ответила, лишь кивнула. Да и как-то не хотелось лишний раз что-либо говорить. Видимо, права была госпожа Амельда, когда на днях мне сказала, что я стала слишком молчаливой.
Чуть поодаль от обрыва у дороги ждала карета. При нашем приближении караулящие стражники покинули свои посты, чтобы сопровождать нас обратно. Уже на полпути в особняк я заметила в окно кареты, что снова пошел снег. Белые хлопья щедро усыпали и без того заснеженные улочки Вертима. Смотрелось просто как иллюстрация к новогодней сказке — по-волшебному красиво, но нереально. Хотя мне многое сейчас казалось совсем не связанным с реальностью.
— Вот сейчас вернемся, и первым делом пусть Садриг о горячем чае распорядится, — сидящая напротив меня госпожа Амельда словно бы просто размышляла вслух. — Нет уж, что не говори, но в такую погоду лучше вообще из дома не высовываться. Так что ты уже заканчивай эти поездки, о здоровье своем подумай. Да и пора уже… — ее голос дрогнул. — Пора уже это принять…
Надо же, я только сейчас обратила внимание, насколько резко она постарела… Как-то раньше и не замечала дальше. Все-таки тяжело ей далось произошедшее, уже не было того прежнего энтузиазма во взгляде, бодрой жизнерадостности и жажды деятельности. Теперь я видела перед собой просто уже очень уставшего от жизни пожилого человека.
— Знаешь, с возрастом очень многое меняется. Многое начинаешь понимать и принимать иначе, — госпожа Амельда смотрела в окно кареты, но словно в то же время в собственное прошлое. — Люди уходят… Смерть не смотрит на то, хорошие они или плохие, не смотрит, насколько они были тебе дороги. Люди уходят. И с годами таких ушедших становится все больше и больше… Ничего ведь не исправить, понимаешь? Мы не властны над смертью. Мы можем только вытерпеть эту боль, смириться с потерей и пытаться как-то жить дальше.
Немного помолчав, она тихо продолжила:
— Садриг говорил мне, что ты недавно в сердцах его обвинила, что он не дал тебе в тот роковой день прыгнуть с обрыва. Но неужели ты уже тогда не понимала, что просто не выжила бы? Не умея плавать, без прежней связи с морем, без покровительства драконов — у тебя ведь не было ни единого шанса! Да даже Натан, сильнейший маг, так пострадал тогда, еле же его выходили! До последнего пытался все же спасти брата, чуть сам вслед за ним не отправился… Я это к тому, что зря ты так, Арина. Дейвен уж точно не хотел бы, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Вместо того, чтобы тогда спасаться самому, он потратил всю магию, чтобы спасти тебя. Так цени его дар, дорожи собственной жизнью.
Я так ничего и не ответила. Да и что сказать? Да, я сорвалась не так давно, высказала Садригу, что он мне помешал, не дав прыгнуть в море вслед за Дейвеном. Но я имела в виду, что могла бы хоть как-то помочь. Вдруг море бы все же послушалось меня, вдруг бы вероломно предавшие драконы одумались… Хотя, если честно, я прекрасно понимала, что то были лишь пустые надежды. Если бы не Садриг, я бы тогда банально погибла.
Правда, в таком вот состоянии я не видела особой разницей между смертью и тем, как жила теперь. Все ведь как во сне, все по инерции. Что-то вокруг происходит, что-то говорят, но все это совершенно лишено смысла. И ты просто смотришь на этот мир и не можешь понять, а почему он до сих пор существует. Почему ты сам до сих пор существуешь. Ведь живым себя совсем не чувствуешь… Словно бы в тот день отмерла какая-то часть меня, очень важная часть. А теперь осталась лишь тень от прежней Арины.
— Госпожа Амельда, поверьте, — все же совесть понукала сказать хоть что-то, — вы совершенно напрасно опасаетесь. Кончать с жизнью я уж точно не собираюсь. Да и езжу к тому обрыву я просто…просто…в надежде, что связь с морем восстановится и магия избранницы ко мне вернется.
— Ох, милое дитя, — госпожа Амельда тяжело вздохнула, — как будто я не понимаю, что ты все еще надеешься, все еще ждешь какого-нибудь чуда… Но нельзя жить иллюзиями, понимаешь? Ты ведь еще совсем юная, у тебя вся жизнь впереди. И тратить ее на скорбь и пустые надежды уж точно не стоит. Поверь, я бы все на свете отдала, лишь бы только Дейвен остался жив, но ничего не поделаешь… Три месяца… Уже три месяца, как его нет с нами… Да даже если допустить, что он как-то оказался где-то очень далеко, но все равно ведь ты бы тогда магически его чувствовала. Свадьба же состоялась, узы между вами были созданы. Но ты сама говорила, что их не чувствуешь. Не чувствуешь, ведь? — госпожа Амельда смотрела на меня влажными от слез глазами, с последним наивным проблеском надежды на чудо.
— Не чувствую. В тот же день перестала чувствовать, — тихо отозвалась я, отведя взгляд. В горле встал ком, словно бы собственные произнесенные слова теперь мешали дышать.
— Нам нужно жить дальше, — судорожно вздохнув, госпожа Амельда снова промокнула глаза платочком. — Тебе нужно жить дальше. И давай больше не будем о грустном, тяжело мне что-то стали даваться такие разговоры… — она с деланной бодростью сменила тему. — Сегодня ведь на ужин Натан собирался приехать, это уже прямо традиция. Но он мне обмолвился, что у него к тебе какой-то очень важный разговор. Как думаешь, о чем речь пойдет?
Я пожала плечами. Вообще я надеялась, что прояснится ситуация с возвращением на Землю. Но, может, Натан и о чем-то другом пообщаться хочет. Вечером видно будет.
После того, как я наотрез отказалась переезжать во дворец, госпожа Амельда перебралась ко мне. Хоть и прочитала лекцию на тему того, что я теперь как-никак принцесса и должна следовать определенным правилам, но все же настаивать на своем не стала.
Кроме нее, конечно, в особняке поселился и неизменный Садриг. И спасибо ему, взял на себя роль посредника между мною и управляющими. Все-таки у Дейвена были обширные владения, включая разнообразные добывающие шахты. Благо, имелись и толковые поверенные, но лично я все равно ничего в этих делах не понимала. Так что Садриг очень выручал.
Ну и, само собой, Натан не оставил на произвол судьбы. Он так вообще наведывался почти каждый день, что, если честно, уже порядком утомило. Нет, я ему была очень благодарна за поддержку, но все равно предпочитала теперь одиночество. И с куда бы большим удовольствием я проводила вечера в библиотеке, чем в гостиной за разговорами.
Натан, кстати, изменился. Даже не знаю, что на него так подействовало, но он стал другим. Точнее, не совсем другим, а таким, каким я его запомнила на Земле. Вполне себе спокойный, самоуверенный, никаких тебе возмущений, стенаний и абсурдных требований. Странные такие перемены… Радовало, конечно, что он снова вспомнил про адекватность, но и вопросы возникали, с чего это его так штормило.
