– Продаст! – сказал Лепетченко, глядя на Нестора.
– Не…
Было слышно, как хрустели ветки под ногами уходившего.
– Ну и як будем дальше жить, Нестор? – спросил Григорий.
– Воевать… Нельзя нам в затишке сидеть. Обложат. Надо, шоб они метались, як на пожаре… Один день передышки, коней выпасаем – и дальше. И бить, палить, выкуривать! И опять!.. И силы собирать!..
В плавнях всегда сумеречно. Деревья растут плотно, ветви низко опускаются к земле, словно ищут сырость и прохладу – спасение от зноя. Солнце с трудом пробивается сквозь густую сочную листву.
Расположенные вдоль здешних рек плавни спокон веку были для казаков надежной защитой. Зеленой крепостью. Непроходимым лабиринтом. Это и лес, и луг, и кустарник, и болотца, и озера, и протоки, и ерики. По весне большую часть плавней заливает полая вода, ее потоки разрушают все прежде созданное и создают новое. Если год-другой не был здесь, не сразу отыщешь старые места или не отыщешь их вовсе.
Лишь на песчаных буграх, где стояли хатки рыбаков, ничего не менялось, хотя и здесь в иной год река загоняла хозяев на деревья и начинала большое переустройство. Это уже не талая, а шалая вода, бедовая. Образовывались новые русла, разбивали плавни на новые острова.
А уж рыбы-то в плавнях, а уж птицы! Голодным не будешь, лишь бы сухари да соль прихватил.
Почва в плавнях обычно песчаная, подпитанная снизу водой. И растут рядом гигантские осокори, вербы и мелкий краснотал. На бугорках высятся стройные березы, осины, а к ним тянутся непроходимый колючий терн, глед, шиповник. Камыш растет такими густыми массивами, что в нем заблудиться – раз плюнуть. Как в дремучем лесу. Камыш – великолепный материал для шалашей, для крыш куреней. Козаки иногда такие курени строили, что в них можно было полсотни всадников поместить, вместе с лошадьми.
А травы! Такие иногда здесь травы попадаются, что если ты травознавец, любую рану излечишь, а если понадобится отрава, яд для черного дела – то и этого добра здесь на все вкусы и желания.
И все это зеленое царство живет, шумит, лопочет, манит, кричит, крякает и пугает! Одному в этих местах ночевать – не дай бог!
Такие вот днепровские и иные казачьи плавни. Они компанию любят. Укроют, накормят, чистой проточной водой напоят…
Наевшись и напившись, махновцы спали вокруг костра, помалу съедавшего ветки сухой вербы. Дымок был душистый.
Дозорный Корнеев, дежуривший неподалеку, вынырнул из зарослей. Он был встревожен, потряс Махно за плечо:
– Нестор Иванович! Проснитесь! Там люди подкрадаются!
– Какие люди? – вскочил Махно. Он сразу пришел в себя, будто и не спал.
– Чорт их знает. Но много. С оружием.
– Сашко! – Нестор растолкал Лепетченка: – Поднимай хлопцев, ставь вкруговую!
Рассовывая по карманам гранаты, махновцы разбегались, прятались за деревьями, готовясь к бою.
– Ставь сюда пулемет, – скомандовал Нестор Кожину.
Фома был, как всегда, спокоен и меланхоличен. Сунул за пояс гранаты.
– В таком лесу, Нестор Иванович, пулемет – як слепой на ярмарке. Все слышно, ничего не видно… Я лучше с бомбочками!
И тоже исчез в зарослях.
Нестор проверил свой маузер и револьвер «вебли». Прилег у кострища. Командиру метаться ни к чему. Лесной бой – это действительно бой слепых. Не знаешь, что приказывать, и как, и кому…
Послышались приглушенные возгласы, возня, и мощный Марко Левадный выволок к кострищу незнакомого парня, зажав ему рот. Грузнов приставил к спине захваченного ствол карабина.
– Ось, – доложил Нестору запыхавшийся Марко. – Одын зовсим блызько подкрався. З бомбою!
Махно неожиданно усмехнулся. Пленный силился что-то сказать, но мощная ладонь Левадного не давала ему открыть рот.
– Убери руку! – приказал Махно.
– Так загорланит!
– Не.
Левадный отнял руку.
– Сашко! Калашник! – Нестор вглядывался в знакомое лицо.
– Нестор Иванович!
Они обнялись. Сашко, обернувшись, погрозил кулаком Левадному:
– Чуть голову, зараза, не открутыв! Ничого, Марко, в долгу не останусь!
– Сам виноватый! Крався, як змеюка…
Калашник обернулся и, сунув в рот два пальца, громко свистнул.
Вскоре вокруг кострища собрался отряд Федоса Щуся – молодые и старые, разношерстно одетые кто во что и вооруженные кто чем.
Федос, глядя на Нестора и его бойцов, качал головой:
– «Державна варта», «офицеры»… Ще б чуть-чуть, и перебили б мы вас, як кошенят.
– Это, Федос, бабка надвое гадала, – улыбнулся Нестор. – То ли вы нас, то ли мы вас.
Только теперь они обнялись. Все же никак не предполагали, что, так решительно разойдясь, встретятся в плавнях, на Великом Лугу. Могли и вообще не увидеться. Время такое: человек может на минутку от костра отойти – и больше никогда не вернуться. Иной сбежит, иного украдут и убьют.
Федос достал баклажку с самогоном.
– Лекарствие, – сказал он и подмигнул.
Они с Нестором сделали по глотку и пустили баклажку по кругу. Хлопцы гутарили, обменивались впечатлениями. Среди появившихся с Щусем парней кроме Сашка Калашника был и Сёмка Каретников, отчаянный черногвардеец, несколько хлопцев из гуляйпольского анархистского воинства и еще Алёшка Чубенко – из новеньких, крепенький, востроглазый, односельчанин Щуся. К отряду пристал недавно, но числился не то заместителем Федоса, не то начальником разведки, потому что был грамотным: церковно-приходскую окончил и даже на каких-то курсах полгода учился…
– А мы тут настоящого гетьманского хорунжого прихватили, – похвастался Щусь. – По плавням шастал.
Хлопцы Щуся подвели к кострищу Семёнова-Турского. Его форма была изорвана и испачкана кровью, лицо разбито, руки связаны. Один глаз заплыл.
– Но така ж зараза! Били его, били! А он, гад, молчит!
– Это ж Семёнов-Турский, – ухмыльнулся Махно. – Наш… Розвяжите!..
– Не узнал! – удивился Щусь.
– Сперва излупили до полусмерти, а потом стали допрос сымать, – пробурчал Семёнов-Турскпий. – «Не узнал».
– Так говоришь, Константин, ничего им не сказал? – спросил Нестор.
– А откуда я знал, кто они, за кого? – отвечал бывший прапорщик, с трудом раздвигая запекшиеся в крови губы и обнаруживая отсутствие переднего зуба.
– А били, смотрю, как следует… Ты ж Федоса хорошо знаешь. И других тоже. Чего ж молчал?
– Не успел. Они для начала какой-то дубиной по голове огрели.
– А говорил, Константин, шо ты не анархист, – заключил довольный Махно. – Ты как есть анархист. Настоящий!.. Ничего, главное – голова цела! А зуб тебе Щусь новый вставит, как только власть возьмем. Золотой!.. Налейте ему як следует!
