– Даешь губернию! Слава батьке!
– За землю! За волю!
Хотя какая тут в Екатеринославе земля? Разве что палисадники да крохотные садочки. А так – богатый торгово-промышленный город, который почти не грабили. Сотня магазинов, дюжина рынков.
Большинство махновцев в таких городах и не бывали никогда. На каждом шагу сокровища!
…Сашко Калашник со своими бойцами подбежал к пустому трамваю, они ввалились в него, громыхая винтовками, обрезами и ручными пулеметами.
Испуганный вагоновожатый хотел было выскочить, но кто-то успел схватить его за ворот гимназической шинельки.
– Ты шофер? – спросил Сашко.
– Ну, примерно… Вагоновожатый.
– Давай, вожатый, гони до завода «Металлист»!
– Не могу!
– А через «не могу»! – Калашник поднес к лицу вагоновожатого пистолет.
– Я б с превеликим удовольствием! Но, господа, туда нету рельсов!
– А ты без рельсов?
– Без рельсов не получится. Потому – трамвай.
– Ну, тогда… тогда давай жми по рельсам!
– А куда?
– Вперед! Куда ж еще!
Звонок. Трамвай тронулся с места. Набирая скорость, помчался по городу.
…Тем временем Махно говорил артиллерийскому сотнику:
– Хороший ты хлопец! Як звать?
– Павло Тимошенко.
– Будешь у меня в армии начальником артиллерии.
Раздался звук зуммера телефонного аппарата. Он чем-то напоминал утиное кряканье. Сотник вопросительно посмотрел на Махно. Нестор кивком головы «разрешил».
– Сотник Тимошенко слухае, – взяв трубку, сказал Павло.
– Сотнык, шо там у вас за стрильба? Перепылысь, чи шо? – прозвучал начальственный голос.
– Та ни… Тут… – замялся сотник. – От… я передаю трубку…
Махно принял трубку:
– Слухаю.
– Хто це? Шо там у вас творыться? З вамы розмовля генеральный хорунжий Суховерхый!
– Доброго ранку, пан Суховерхый! Шо за стрильба, пытаете? Це я займаю Катеринослав. Пробачьте, шо не извистыв вас заранее…
– Хто це? Хто?
– От тоби на! Договорылысь зустриться, обицялы просвитыть мене насчет экономикы. Я й спишив… Це Нестор Махно!
На том конце торопливо бросили трубку.
– Видать, пока еще сам слабый в экономической науке. Не захотел меня просвещать.
Нестор опустил трубку, взглянул на сотника. Тот наконец поверил, что перед ним действительно сам Нестор Махно. Вытянувшись в струнку и став едва ли не вдвое выше, он ел глазами Махно.
– Слышь, Павло! А давай шмальнем десяток снарядов по городу.
– А в шо стрилять?
– В шо хочешь! Главное, шоб побольше шуму!
– Неси гранаты! – прокричал сотник Мыколе.
…А трамвай с махновцами мчался по городу. Шум, гогот, стрельба из винтовок…
Где-то далеко впереди от них разорвался снаряд. Следом еще один, ближе.
– Братцы, счас в нас вмаже!.. Стой! – скомандовал Калашник.
Трамвай резко остановился. Как горох из стручка, махновцы посыпались из вагона, побежали прятаться под кирпичную арку.
– Это ж надо, зараза! Нащупав!
– Хто?
– Та, видать, Петлюра …Артиллеристы суетились вокруг пушек. Махно любовался их стрельбой.
– Уровень двадцать пять, трубка сорок!
Стволы пушек задрались повыше.
– Перше! Огонь!.. – сам себе скомандовал «сотник» и дернул за «сосиску».
Выстрел.
– Дай-ка я стрельну! – попросил Махно. Он сейчас был похож на ребенка, увлеченного боем, как игрой. Дернул за «сосиску». Откатившийся затвор едва не ударил его по плечу.
– Отскакивай, дура! – закричал петлюровский унтер, командир второго орудия.
– Ты на кого рявкаешь! – озлился Юрко, неотлучно находящийся при батьке.
– Та пускай, – миролюбиво сказал Нестор Юрку. – То ж он не по злу, а для науки!.. – И уже унтеру: – Давай ще разок!
…Снаряд разорвался совсем рядом с трамваем. Зазвенели, посыпались на мостовую выбитые стекла.
Следующий снаряд рванул уже далеко позади.
Хлопцы опять бросились к трамваю, вместе с ними и вагоновожатый.
Трамвай снова помчался по городу, пугая прохожих беспрерывными звонками. Сашко увлеченно дергал за веревку.
Вскоре трамвай бежал уже по городским окраинам. Впереди встало огромное и мрачное темное здание, обнесенное высоким забором.
– Шо то за хата? – спросил Калашник у вагоновожатого.
– Тюрьма.
– Так шо ж ты мовчишь? Стой! – приказал Сашко. – Батько казав, при анархизме тюрьмы надо сничтожать!..
И они вновь покинули трамвай, побежали к тюрьме…
…Нестор и Юрко Черниговский неторопливо ехали верхом по одной из главных улиц города. Их сопровождали человек десять вооруженных до зубов бойцов. Где-то недалеко еще гремел бой. На их пути то и дело попадались лежащие на мостовой убитые петлюровцы, некоторые уже без сапог.
Навстречу Нестору вышел Сашка Кляйн:
– Батько, мы тут какой-то штаб обнаружили. Видать, большое начальство було. Може, сам губернатор чи комендант.
Махно и сопровождавшие его спешились, оставили лошадей коноводам, а сами пошли вслед за Кляйном.
В очищенном от товаров магазине, похоже, действительно располагался чей-то штаб. Торговые витрины в большом зале были сдвинуты к одной стене, и сюда натащили кресла и стулья. На двух сдвинутых столах вместо скатерти была расстелена карта города. На ней стояли пепельница, полная окурков от папирос и сигар, пустые бутылки из-под дорогого коньяка и не менее дорогих вин, бокалы. На стульях и подоконнике – несколько телефонных аппаратов в роскошных кожаных футлярах. В углу стояла застеленная одеялом кровать…
Из соседней комнаты появился Щусь в белой папахе с красным шлыком и кожаной куртке, на рукаве которой была зигзагообразная, золотом шитая полоса.
– Это шо за маскарад?
Хлопцы Щуся были довольны видом своего командира. Хохотали.
– Це, Нестор, мы тут нашли. Тут папаха лежала. – Щусь снял и кинул на кровать папаху. – А тут, на кресле, кожанка. Видать, начальственна. – Щусь сбросил с плеч и кинул на кресло куртку. – Мы когда сюда ворвалысь, Нестор, тут ще дым от папирос по хате плавав.
– И горилка в бутылках була, – сказал Нестор.
– Була, не отказуемся.
– Интересно, в чем же он сбежал, пан генеральный хорунжий Суховерхий? – разглядывая оставленную одежду, задумчиво спросил Нестор. – Не в одном же исподнем?
