– Я – Нестор Махно.
– Слышала. Знаю… Ну, что ж. Садитесь, слушайте! К сожалению, урок наш уже подходит к концу.
Махно сел за парту рядом с конопушной девчушкой, похожей на Настю – на ту Настю, из далекой его юности.
А учительница вновь обернулась к оживившемуся классу:
– Так вот, после путешествия в Восточную Сибирь Петр Алексеевич составил описание тамошних гор и даже был одним из основоположников теории их происхождения. Богатства недр Восточно-Сибирских гор уже давно занимали ученых России, но выделить им достаточное количество денег на проведение геолого-изыскательских работ царь все никак не мог…
– Это кто ж такой Петр Алексеевич? – шепотом спросил Нестор у конопушной соседки.
– Кропоткин.
– Как видите, Петр Алексеевич был не только знаменитым путешественником, но и выдающимся ученым-геологом и географом. Он внес крупнейший вклад в разработку теории древнего оледенения Евразии. В тысяча восемьсот семидесятом году Петр Алексеевич и его друг ученый Воейков задумали послать большую морскую экспедицию от Новой Земли и до Берингова пролива. И чем все кончилось? Опять же царь не нашел денег…
Она подошла к висящей на стене географической карте, указала на Новую Землю, очертила Северный Ледовитый океан, Берингов пролив. И – так точно, так уверенно. Нестор, хоть и учился в Бутырке у лучших педагогов, но сравнение было в ее пользу. Да и про географические открытия Петра Алексеевича он не очень-то был осведомлен. Не это интересовало его в анархисте.
– Хороша учительница? – опять тихо спросил Нестор у соседки.
– Та шо вы! – восторженно, так же шепотом ответила девчушка.
– И ты все понимаешь?
– Не дуже!
– От и я… тоже!
Галина строго посмотрела на перешептывающихся и продолжила:
– Российские богатеи тоже не пожелали раскошелиться. Что им наука! Если они и дадут сегодня деньги, то уж барыш хотят получить непременно завтра. В семьдесят втором году Петр Алексеевич Кропоткин покинул Россию и уехал в изгнание во Францию и Англию.
Учительница коротко взглянула на увлеченно слушающего Нестора, сказала:
– В следующий раз мы с вами поговорим о другой стороне деятельности Петра Алексеевича Кропоткина, о его теоретических разработках величайшей науки, которая называется анархизм… Все свободны!
Ученики, дети и взрослые, быстро покинули класс. Нестор и учительница остались вдвоем.
– Вам это было интересно?
– Я знал Кропоткина як теоретика анархизма. И ничего не знал о его деятельности як геолога, путешественника… Спасибо, хоть чуть-чуть просветили.
– Вы по делу приехали? Или так, случайно?..
– По делу. Честно. Брехать не умею. Приехал познакомиться с вами на предмет назначения вас начальником агитпропа армии. Про вас много хорошего говорили. Хвалили.
Он старался говорить гладко, грамотно, хотя за последнее время отвык.
– Ну и что же? Подхожу я вам в агитпроп?
– Чего ж не подходите? Выходит, шо в самый раз. А то у большевиков комиссары, политотделы всяки, лекторы. А мы с хлопцами як сироты. Сами всё разъясняем, як умеем. За шо воюем, и прочее.
– А может, так и лучше? Доверия больше!
– Может… Так и вы вроде не из чужих. Гуляйпольского уезда!
Они рассмеялись. Стало как-то легче говорить.
– Знаете шо? – предложил Нестор. – Может, пройдемся трошкы по степи? Тут как-то трудно разговаривать. Будто я ученик.
Прошлись по улице. Повернули от хат на простор. Все село следило за ними. В каждой дырочке в плетеном тыне – чей-то глаз.
В степи снова начинал отвоевывать свое место ковыль. Распаханной земли становилось все меньше. За подсолнечниками, которые еще только высунули из-под земли первые упругие листочки, голубело шелковистое ковыльное море. Волны. Нестору здесь дышалось легко.
– От шо! – решительно сказал батько. – Нема у меня времени кидать в небо красивые слова. Я по-простому. Выходьте за меня замуж, Галина Андреевна!
– А как же агитпроп?
– И для агитпропа вы подходите. Не на печи ж вам сидеть с вашим образованием. А жена – это жена.
– Надолго? – насмешливо спросила учительница.
– А на всю жизнь.
Они остановились. Галина изучающе смотрела на Махно. Ей надо было за несколько минут пройти путь, который иные женщины преодолевают за месяцы, а то и годы. Хотя революционные вожди и учили, что брак не должен отвлекать от более важных дел, все же поспешность Нестора тревожила ее. Она была крестьянской дочерью.
– Так сразу?.. Надо бы немного подумать, – сказала она.
– Это конечно. Это я понимаю. Подумайте. – Он взглянул на свои часы-луковку. – Время есть. Я ще целый час могу подождать.
– А что ж такая спешка?
– Белые подступают. И ще Шкуро. Предстоят тяжелые бои. Хотят нас придушить.
– Надеюсь, вы меня не спрячете в погребе во время боев?
– Не. Мне боевая подруга нужна. Шоб и на коне, и с карабина, и с тачанки…
Глаза учительницы вспыхнули. Именно о такой жизни она иногда мечтала.
– А посоветоваться с близкими я могу? – спросила она.
– Дело сурьезне. Даже надо посоветоваться. Время у вас ще есть. – Он снова взглянул на часы, затем на низко висевшее над степью солнце. – С полчаса, а то и чуть побольше.
Ковыль прошелестел и прибоем лег у их ног. Очень, очень недолгое ухаживание!
Близких у Галины уже давно не было, только закадычная подруга Феня. Их связывала больше чем дружба. С ранних детских лет их считали назваными сестрами.
Феня уже ждала Галину у самой калитки. Видела, как Галина уходила с батькой Махно в степь, как они беседовали, удаляясь к ковыльному морю. Для пустого разговора, Феня знала, батько не приехал бы.
– Ну шо? – спросила она Галину.
– Сватается.
– Ну а ты?
– Времени мало дал на раздумья. Всего полчаса.
Феня расхохоталась. Была она, в отличие от подруги, чернобровая, смуглая, верткая, как егоза: типичная хохлушка-хохотушка. За нее уже раза три сватались, но, подумав, она «выносила гарбуза». Отказывала. Не боялась, что ее жгучая красота поблекнет.
– Може, оно и к лучшему, – сказала Феня, все еще продолжая смеяться. – Сильно думать – только голова заболыть. А толку ниякого. Выходь, Галю! Мужчина он основательный, за ным не пропадешь. И мене з собою возьмешь. А то тут одни хлиборобы. Тилькы й разговору шо про сотки, десятины, семена, опоросы… Так и скажи батьку: согласна за тебе выйты, но при одном условии: берешь до себе в войско мою лучшу подругу Феню Саенко! Може, я хоть там якогось хорошого хлопця пригляжу!
