— Да. Мне показалось, что здесь кто-то ходит.
— Ложная тревога? — спросила Андрэ.
— Мне жаль, что я разбудила вас.
— Я чутко сплю, особенно с тех пор, как присматриваю за Эдвардом. Малейший шум, и я просыпаюсь.
— Наверное, я такая же. Здесь холодно. Мы не должны мерзнуть. Спокойной ночи.
Я пошла в свою комнату и закрыла дверь. Как это глупо с моей стороны! Однако, если бы в кабинете кто-то оказался, я бы поймала его… или ее. Мне надо быть начеку.
Приближалась весна. Мы довольно успешно теснили противника. Началась жестокая битва в районе Соммы. Роберт постоянно занимал мои мысли, и я терзалась, представляя себе, что происходит на фронте. Известия доходили до нас скупо, но успешное вначале наступление немцев было остановлено.
Говорили, что мы одержали победу в войне с немецкими подводными лодками и недолго осталось ждать до нашего триумфа на суше.
Я часто виделась с Аннабелиндой. Я ходила с ней смотреть уже два дома. Я говорила ей, что мне непонятно ее желание знать мое мнение, ведь она никогда не обращала на него никакого внимания, и что ей никогда не найти дома, совершенного во всех отношениях. Тем не менее, мне нравилось это занятие. Я любила рассматривать комнаты, представлять себе всех ранее живших в них людей.
Как-то в начале апреля Аннабелинда пришла к нам, и я не увидела в ней ее обычной жизнерадостности.
Когда мы остались наедине в моей комнате, она прошептала:
— Люсинда, у меня неприятности.
— Я так и подумала.
— Это так заметно?
— Для меня да. Но я ведь так хорошо тебя знаю.
— Я получила записку, — сказала она.
— Записку? От кого?
— От Карла.
— Ты имеешь в виду Карла… Циммермана?
Она кивнула.
— И это, конечно, тебя расстроило. Ты ведь не будешь встречаться с ним, правда?
— Этого трудно избежать.
— Почему? И что он делает в Англии?
— Он прикомандирован к швейцарскому посольству.
— Но я считала, что он ушел оттуда и поэтому мог работать садовником в «Сосновом Бору».
— Как бы то ни было, он в Англии.
— Как он попал сюда?
— Думаю, он вернулся в посольство.
— Чего он хочет?
— Видеть меня.
— Он знает… про Эдварда?
— Как он мог узнать?
— Он его отец. Не исключено, что он хочет видеть тебя именно из-за Эдварда.
Я встревожилась. Что, если он решит забрать Эдварда?
— Он хочет видеть меня, — сказала Аннабелинда. — Я не знаю, что делать.
— Почему бы тебе не рассказать Маркусу?
— Рассказать Маркусу!
— Почему ты не расскажешь ему обо всем?
— Как я могла бы?
— Просто расскажи ему… и все.
— Какая нелепость! Разумеется, я не стану ничего ему говорить.
— В таком случае, что ты собираешься делать?
— Я не хочу видеть Карла. Я больше никогда не хочу его видеть.
— Ну, не отвечай на записку.
— Но он знает адрес. Хотя я не могу себе представить, как он его раздобыл. Он снова напишет мне.
— Тогда ответь ему и скажи, что не сможешь с ним увидеться.
— Но…
— Но что?
— Эта записка… похоже, он не согласится на отрицательный ответ.
— Согласится, пока не знает, что у него есть сын.
— Тебе надо обязательно вспомнить об этом!
— Но это достаточно существенный момент, ведь так? Только об этом ты и должна беспокоиться.
Если он не знает об Эдварде, ты должна ему сказать:
«Я больше не хочу тебя видеть. Я уже не романтическая школьница, а женщина, счастливая в семейной жизни. Прощай».
— По-твоему, все так просто.
— Проблемы других людей всегда выглядят проще своих собственных. Но мне кажется, что здесь в самом деле все ясно. Тебе достаточно сказать ему, что ты не хочешь его видеть.
— Все дело в том, как написана записка. Это почти угроза. Я должна пойти и увидеться с ним.
Думаю, он все еще влюблен в меня.
— Это может оказаться шантажом.
— Что ты имеешь в виду?
— Он может угрожать тебе. В самом деле, Аннабелинда, наилучший выход рассказать все Маркусу. Тогда тебе будет нечего бояться.
— Как я могу рассказать ему!
— Уверена, что он бы понял.
Я подумала об Эмме Джонс и Дженни. Как Маркус мог строго судить Аннабелинду за то, что у нее до замужества был любовник? Ведь он «светский человек». Я догадалась, что Маркус не питал глубоких чувств к Дженни. Поэтому он наверняка все понял бы.
— А потом, — продолжала Аннабелинда, — как же Эдвард? Ну, не ужасное ли невезение? Чтобы это всплыло сейчас, когда я так счастлива и все идет превосходно.
— Нельзя быть уверенным, что последствия твоих поступков дадут о себе знать только в подходящие моменты.
— Перестань морализировать! Что мне делать?
— Если ты просишь моего совета, то иди и объяснись с Карлом. Если он не оставит тебя в покое, то единственный выход — рассказать все Маркусу.
— Дело не только в Маркусе… а в его семье.
Только представь, что Карл пойдет к ним.
— Как он мог бы узнать о них?
— А как он узнал мой адрес? О, все шло так замечательно… а теперь вот это…
— Тебе надо встретиться с ним, Аннабелинда.
Объясни, что ты теперь состоишь в счастливом браке. Не может быть, чтобы Карл знал о ребенке.
— Ты ведь никогда не предавала меня, Люсинда?
— Конечно, нет.
— А могла бы сделать это… — Аннабелинда посмотрела на меня полными слез глазами и подошла ко мне. — О, ты верная подруга, Люсинда, а я не всегда хорошо поступала по отношению к тебе.
Почему ты терпишь меня?
Я рассмеялась.
— Я и сама толком не знаю, почему, — сказала я. — Но ведь ты, Аннабелинда, моя задушевная подруга и мучительница. Я всегда делаю все возможное, чтобы помочь тебе.
— Я не заслужила это, Люсинда. Действительно не заслужила.
Подобное признание в самом деле встревожило меня. Бедная Аннабелинда! Мне редко доводилось видеть ее такой испуганной. Собственно, это случилось только один раз, когда я сказала ей, что знаю о ее безрассудном поступке и рождении Эдварда.
