Кремп поднял руки и стал было опускаться на колени. Но совершенно без всякого предупреждения развернулся кругом и рванул в сторону холла.
– Стоять! – хором закричали Томас и Ярмо.
Но Кремп уже рванул из квартиры и, судя по звуку, спускался вниз по лестнице.
– Что, черт возьми, мы делаем? Он ведь сбежит, – закричал Томас, выбегая из квартиры.
Оссиан Кремп выскочил из подъезда на улице Блекингегатан и со всех ног побежал по направлению к улице Гетгатан. Он знал, что бегает лучше многих. Так было всегда, и что бы ни случилось, он не даст им схватить себя. Больше не даст. Успеть бы добежать до метро, а там уже он уверен. Там у него есть свои ходы, и он с легкостью исчезнет прямо у них на глазах. Чертовы полицаи.
Как он мог быть таким наивным? Это на него совсем не похоже. Тем более что всего лишь несколько дней назад он видел, как они утюжат улицу. А ведь он обещал себе быть готовым к тому, что они придут и позвонят в его дверь. И все же угодил прямо в капкан.
Но теперь осталось недолго. Только наискось через улицу Гетгатан, а потом в подземку. Он точно знает, как оптимальным образом пройти через турникеты, а потом спуститься вниз по эскалатору, протискиваясь между этими чертовыми пассажирами, которые не знают, что надо стоять с правой стороны.
За спиной он слышал крики полицейских, которые приказывали ему остановиться и поднять руки над головой. Но они могут кричать сколько угодно. Он больше не слушает приказы и не угождает. Он больше не играет в хорошего.
Внизу на перроне он прыгнул на рельсы и побежал дальше в темноту. Скоро он будет у финиша. Еще немного, и они никогда его не найдут. Ему повезло. Поезд не стоял и не ждал, а на рельсах было по-прежнему тихо. За ним что-то взорвалось, и он решил, что лопнула покрышка. Но ведь здесь нет никаких машин? Он не понял, что случилось, даже когда у него подкосилась левая нога и он рухнул со всего размаха, ударившись головой о рельсы.
Он очнулся от звука и понял, что сейчас произойдет. Характерное дрожание рельсов, предвещающее прибытие поезда.
40
Глядя поверх голов журналистов и фотографов, которые занимали расставленные стулья, Дуня пыталась подавить неприятное чувство. Но ничего не помогало. Чем больше народу прибывало, тем больше ей становилось не по себе.
Большой интерес ее в принципе не удивлял. Сама она знала Акселя Ноймана с тех пор, как он вел на радио передачу «Голоса в ночи». Но только после участия в «Танцах со звездами» он прославился на всю страну и стал вести собственное ток-шоу на TV2. Но она не могла себе представить, что это привлечет такое внимание. Что им придется переносить пресс-конференцию в большой зал, чтобы всем хватило места. И если журналисты и дальше так будут прибывать, вряд ли они поместятся.
Будь ее воля, она бы лучше участвовала в операции на квартире Бенни Виллумсена в Мальме. Но Слейзнер настоял на том, чтобы она сидела рядом с ним, и заверил ее, как важно для ее карьеры не только быть невидимым бойцом, но и время от времени выходить на публику. «Он так хорошо устроился, хотя не был ни на одном реальном задании. Должно быть, знает, о чем говорит», – подумала она и почувствовала, как у нее на верхней губе выступают капельки пота.
А все из-за костюма. Он был слишком жаркий и сшит из материала, который отказывался дышать. Дуня едва могла в нем повернуться. Костюм подарил ей Карстен на прошлое Рождество, и как всегда, когда он дарил ей одежду, покупал все на два размера меньше. Костюм был ей по-прежнему мал, хотя она не сомневалась, что с тех пор похудела как минимум на три килограмма.
Она посмотрела на Слейзнера, который улыбнулся ей в ответ, одновременно достав носовой платок и показав на свою верхнюю губу. А она надеялась, что этого не видно, и боялась испортить макияж, если промокнуть пот. «Проклятые чертовы капельки пота, которые упорно выступают, когда надо и не надо», – выругалась она про себя и как можно осторожнее промокнула пот носовым платком.
– Ты в порядке? – спросил Слейзнер, и она постаралась улыбнуться как можно более убедительно. Но, очевидно, это не было достаточно убедительно, поскольку он наклонился к ней, положил руку ей на бедро и прошептал ей в ухо:
– Ты только расслабься и позволь мне вести шхуну. Скоро мы придем в порт. А там уж, уверяю тебя, я хорошенько их угощу.
Она опять кивнула. В основном из-за того, что не знала, как реагировать. Хотя вообще-то знала. Просто не осмеливалась.
– Хочу начать с того, что приветствую всех, кто пришел! – Слейзнер убрал руку с ее бедра и осмотрел собравшихся. – Меня зовут Ким Слейзнер, и для тех, кто не знает, я возглавляю криминальный отдел полиции Копенгагена. Рядом со мной сидит Дуня Хоугор, которая для большинства из вас новое лицо. Она первый раз на подиуме, так что прошу вас любить и жаловать.
В зале раздались отдельные смешки, и Дуня изо всех сил постаралась улыбнуться.
– Дуня отвечает за расследование убийства Карен Нойман и сделала много довольно интересных выводов, благодаря которым нам не только удалось выявить главного подозреваемого, но и, похоже, поставить точку в пяти старых расследованиях убийств. Эти расследования не давали нам покоя в течение нескольких лет. К тому же… – продолжил он, подняв палец, – мы, кажется, также принесем немалую пользу по ту сторону пролива и поможем нашим шведским коллегам исправить их ошибки. А теперь я передаю слово Дуне. – Он повернулся к ней. – Пожалуйста.
– Большое спасибо. Э… Да, как сказал Ким Слейзнер, мы имеем дело с преступником, который орудует по обе стороны пролива, – сказала Дуня и почувствовала, как по спине течет пот. – Нашего главного подозреваемого, который все еще находится на свободе, зовут…
– Ближе к микрофону! Не слышно! – выкрикнул кто-то.
– Извините, – Дуня наклонилась к микрофону. – Так лучше?
– Да, но, наверное, будет еще лучше, если ты его включишь, – сказал Слейзнер.
В зале опять послышался смех.
Дуня тоже натужно рассмеялась, шаря дрожащей рукой в поисках маленькой кнопки на микрофоне и еще не понимая, что происходит. Но когда смех застрял у нее в горле, как липкая жижа, ее затошнило, и в ней вдруг словно прорвало плотину: ей захотелось крикнуть во все горло, что Ким Слейзнер – сексуальный маньяк и шовинистская свинья, и что они все могут идти к черту.
Ей совсем не было обидно. Скорее наоборот. И когда она подняла глаза и оглядела смеющихся журналистов, увидев их словно в сверхускоренной съемке, ей пришлось сделать усилие, чтобы не расхохотаться, – их продажные голоса гудели, как стадо коров в период течки. В ту же секунду ее пальцы перестали дрожать, и она смогла спокойно включить микрофон.
– Так лучше? Все меня слышат? Раз-два. Раз-два, – сказала Дуня и сняла микрофон со штатива, чтобы взять в руку. – Ты тоже, Ким?
Слейзнер кивнул, хотя на вид ему было совсем не весело.
– Отлично! А теперь шутки в сторону, – продолжила она и нажала на пульт. На экране за ней появилась фотография Бенни Виллумсена. – Это Бенни Виллумсен, гражданин Дании, проживающий в Мальме. Примерно два года тому назад шведская полиция арестовала его вот за это преступление. – Она опять нажала на пульт, и теперь на экране возник снимок места убийства в Рюдебекке.
