Фабиан начал рассказывать о переходе между квартирой Кремпа и квартирой на ремонте. О том, как преступник наверняка был там и утопил женщину из автобуса, которую нашли утонувшей в озере Хаммарбюшен. Он рассказал о скрытой камере, которую нашел на книжной полке, о записанном разговоре по мобильному между Гримосом и Эдельманом и о том, как они упомянули некоего Гидона Хасса.
– Так, подожди. Мы говорим об Эдельмане, который Херман Эдельман?
– Да.
– Проклятье. Ты серьезно считаешь, что он может быть причастен?
– Во всяком случае, он врет о разговоре и отказывается возобновить расследование. Значит, он что-то скрывает.
– А этот Гидон Хасс. Кто это?
– Израильский патологоанатом и эксперт в области пересадки органов.
– Опять Израиль. Вот где взаимосвязь.
– Ты читаешь мои мысли. К тому же все три жертвы лишились своих органов: Адам Фишер – сердца, Карл-Эрик Гримос – печени, а Семира Аккерман – роговицы. – Фабиан свернул налево на улицу Тиммермансгатан и понял, что едет домой, понятия не имея, что он там будет делать. – Разумеется, нам надо проверить их истории болезни, чтобы знать наверняка, но подозреваю, что все трое стояли в очереди шведской системы здравоохранения за новыми органами, и, в конце концов, решили купить эти органы на нелегальном рынке. А теперь кто-то эти органы собирает.
– Хорошо, но зачем? Разве их в принципе можно использовать снова? По-моему, существуют ограничения по количеству пересадок одних и тех же органов.
– Наверняка такие ограничения есть. Но если ему были нужны новые органы, есть гораздо более простые жертвы, чем, например, министр юстиции.
– Он, может быть, хотел наказать их за грехи и преподать им и всем остальным, кто думает о том же, урок?
– Нет, тогда бы он не стал прилагать такие усилия, чтобы замести следы и создать видимость того, что это дело рук Оссиана Кремпа. Здесь что-то личное.
– Этот патологоанатом, как там его зовут? Что еще мы о нем знаем?
– Гидон Хасс. Только то, что он ушел в подполье, когда его уволили из института в Абу-Кабире. Я бы с удовольствием провел расширенный поиск, но вопрос как, если следствие официально окончено.
– А когда это тебя останавливало?
Малин видела его насквозь. Даже еще лучше, чем он сам. Конечно, он рассчитывал на то, что Нива уже провела поиск.
– Ты думаешь, я не поняла, что вы снова работаете вместе?
– С кем это?
– Перестань. Кто бы еще раздобыл разговор между Эдельманом и Гримосом? Только потом не приходи и не говори, что я тебя не предупреждала.
– Ты уже один раз это сказала.
– И еще скажу. А что касается этого разговора, ты не мог бы переслать мне звуковой файл?
– Конечно, пошлю, как только смогу.
– Может быть, это прозвучало как вопрос, за что прошу прощения. Я хочу, чтобы ты сделал это сейчас. Немедленно.
– Малин, я сижу в машине…
– Тогда съезжай на обочину и останавливайся. Фабиан, я серьезно. Я с ума сойду, если мне не во что будет вцепиться зубами.
Фабиан искал глазами свободное место на улице Фатбурсгатан, когда черная «Вольво» вывернула прямо перед ним и свернула направо на улицу Сведенборгсгатан, хотя так могли делать только автобусы.
– О’кей, но знай. Я прослушал его несколько раз, и единственное…
– Правда сойду с ума.
Фабиан припарковался на свободном месте.
– Ладно, у тебя есть личный электронный адрес?
– andersеmalinsebrev@hotmail.com
– Ничего себе, это ваш общий?
– Да, но он его никогда не использует. Давай.
Фабиан нашел мейл от неизвестного отправителя с темой «Я ошибся…» и переслал его на электронный адрес Малин.
– Письмо придет с минуты на минуту, – сказал он, вышел из машины и пошел к подъезду.
Сначала Фабиан заметил маленькую красную лампочку, которая не замигала, когда он набрал код. Думая, что ошибся, он набрал еще три раза, пока до него не дошло, что дверь в подъезд не заперта. Замок заело не впервые. Это скорее правило, чем исключение, что он заедает при отрицательной температуре.
И все же у него возникло чувство, что что-то не так, и как только он вышел из лифта, сомнения как рукой сняло. Дверь была приотворена, а замок просверлен. Он осторожно открыл и вошел.
Еще в холле стало ясно, что кем бы ни были посетители, они уже ушли. После себя они оставили хаос: выдвинутые ящики, перевернутую мебель и горы одежды. Нетрудно догадаться, что эти же люди побывали в Государственной криминальной полиции, изъяли материалы расследования, а следующей ночью обыскали квартиру Оссиана Кремпа.
Но что они искали?
Фарфоровую куклу?
Фабиан прошел в гостиную и при свете люстры убедился, что и эта комната похожа на небольшое поле боя. Он подошел к дивану, поставил его на место, разложил подушки, сел и оглядел картину разгрома, удивившись, что у них с Соней столько вещей, что можно устроить такой бедлам.
Никаких звуков не понадобилось. Хватило едва заметного колебания воздуха, чтобы Фабиан поднял глаза и одним махом перекатился за спинку дивана.
Теперь он их услышал. Они были в холле и переходили в гостиную. Значит, они вернулись обратно. Он обдумал все альтернативы и решил, что возможна только встреча лицом к лицу. На этот раз он не станет скрываться.
– Срань господня! – воскликнул один.
Фабиан узнал и голос, и выражение. Но только когда он услышал голос второго человека, все встало на свои места. И в ту же секунду он впал в полное замешательство.
– Да, почти как у тебя дома.
Фабиан встал.
– Простите, могу я спросить, что вы делаете в моей квартире?
Томас резко повернулся и направил свое оружие на Фабиана.
– Спокойно, черт возьми. Ты что, не видишь, что это Фаббе, – Ярмо прижал руки Томаса вниз.
– Да, теперь я вижу. Сорри. Но что здесь произошло? Здесь как будто…
– Я сам не понимаю, – Фабиан подошел к своим коллегам. – Кто-то явно думает, что у меня что-то есть. Я только не понимаю, что это может быть. Они ведь уже изъяли все материалы следствия.
Томас и Ярмо посмотрели друг на друга.
– А какое следствие ты имеешь в виду? – спросил Ярмо после некоторого молчания.
Фабиан собирался ответить, но сдержался.
– Может быть, сначала расскажете, что вы здесь делаете? Насколько я вижу, вы пришли не для того, чтобы поздравить меня с Рождеством.
Томас и Ярмо снова переглянулись и кивнули в знак молчаливого согласия, после чего повернулись к Фабиану, словно репетировали это движение перед зеркалом.
