– Прости, любимая. Я… Я просто не ожидал, что ты…
– Приеду в Стокгольм. Теперь нас двое. – Она сбросила с ног туфли. – Ты ведь не против, если я время от времени буду прыгать на тебя в постели? – Она подползла к нему на четвереньках и потянулась вперед, чтобы поцеловать его.
– Но подожди… – Карстен остановил ее. – Я не понимаю. Что произошло? Разве ты не идешь сегодня на рождественский вечер?
– Да, но ты знаешь, как бывает. После всего, что случилось, мне меньше всего хотелось туда идти, и я села на самолет и прилетела к тебе.
– О’кей, но… – Карстен почесал затылок, обвел комнату взглядом и только потом снова посмотрел ей в глаза. – Я хочу сказать… Как ты себя чувствуешь? Мы даже не успели поговорить. Я только… Наверное, это было ужасно.
Дуня кивнула. У нее не было сил ни говорить, ни отвечать на его вопросы, и она прервала его поцелуем.
В начале их отношений это могло продолжаться до бесконечности. Когда они были влюблены. Словно он никогда не кончится.
Поцелуй.
Их губы могли составить бесконечное количество комбинаций, каждая из которых была маленьким откровением. Их языки никак не могли насладиться друг другом, и он страшно нравился ей на вкус, не говоря уже о его теплом влажном дыхании. Они теряли себя и почти тонули друг в друге, и она почему-то считала, что так будет всегда.
Но через полгода с небольшим Карстен стал закрывать глаза. Она хотела было спросить его почему, но решила сделать вид, что все в порядке, и надеялась, что скоро он снова станет их открывать. Поцелуи стали короче, а его язык, похоже, устал играть с ее языком. Через какое-то время Дуня собралась с духом и спросила, что не так. Может, она плохо пахнет? До сих пор она помнит, как он только покачал головой и ввел свой язык в ее рот. С того раза она сама стала закрывать глаза, и еще через несколько недель они вообще перестали это делать.
Сейчас они снова целуются, и он даже смотрит на нее. И все равно что-то не так. Что-то… Она не могла определить точно. Может быть, блуждающий взгляд, словно он хочет смотреть мимо. Или язык двигался недостаточно энергично.
Дуня прервала поцелуй.
– В чем дело? – спросил он. – У меня пахнет изо рта?
– Нет, мне просто надо… Знаешь, дорога и все такое. – Она задом сползла с кровати. – Скоро приду.
– Подожди… А что, если нам пойти в бар и что-нибудь выпить?
– Конечно. Вот только приведу себя в порядок.
– Да, хотя…
– Я быстро, обещаю.
Она открыла дверь в ванную, вошла и заперлась. Что делала всегда, хотя они вместе вот уже почти пять лет. Ей никогда не придет в голову сидеть на толчке, пока Карстен стоит рядом и сражается с зубной нитью.
Но сейчас она заперлась не поэтому.
Вначале она не стала придавать значения, хотя почувствовала это с той самой минуты, как отперла дверь и вошла. Может быть, нежелание ресепшиониста с усиками помочь ей или звук телефонной трубки, которую кладут на рычаг. Она не знала. Дуня объяснила самой себе, что у нее шалят нервы. Но потом они поцеловались, и тут уже нервы были ни при чем. Она окончательно убедилась, только когда зажгла в ванной свет.
На вешалке не было полотенца, но это еще не все. Упаковка, где, согласно картинке, лежала купальная шапочка, была вскрыта. Перевернутый стакан с зубной щеткой Карстена лежал на раковине вместе с пеной для бритья и зеленой пластмассовой коробочкой с зубочистками. Но его бальзама для бритья, на который она потратилась ради его чувствительной кожи, нигде не было видно. К тому же душевая занавеска была задернута.
Вот меня угораздило, подумала она, сделав два беззвучных шага к ванной и отдернув занавеску. Они обе промолчали. Дуня только отметила про себя, что это, очевидно, его тип. Длинные светлые локоны, торчащие во все стороны. Грудь, не подчиняющаяся законам тяготения. Она лежала, пытаясь прикрыться полотенцем, вместе со всей косметикой и бальзамом для бритья Карстена, которые случайно попали ей под руку, когда она в панике собирала вещи.
Дуня не знала, как ей реагировать. Ситуация была настолько абсурдной, что она вся окаменела. Как в плохом вечернем фильме на канале, который никто не смотрит. Поэтому она так же удивилась, как и женщина, когда наклонилась вперед, вырвала у нее флакон с бальзамом для бритья, включила холодную воду на максимум и вышла из ванной.
– Ты готова? – спросил Карстен, который встал с постели и шел одеваться.
– Да, полностью. – Она подняла туфли на каблуках, валявшиеся на полу, и повернулась к двери.
– Но Дуня. Подожди, что такое? Почему… – Она слышала, как он идет за ней. – Скажи что-нибудь. Ты ведь не можешь просто…
Больше она ничего не слышала, когда забирала свое зимнее пальто и пакет с сапогами и закрывала за собой звуконепроницаемую дверь. К собственному изумлению, Дуня не почувствовала ни малейшего огорчения, когда в коридоре по дороге к лифту бросила флакон с бальзамом для бритья в мусорную корзину.
Наоборот.
87
Фабиан вышел из кухни с только что сваренным кофе, и ему пришлось напомнить самому себе, что он находится в собственной гостиной, а не в разведцентре где-то далеко в горах. Меньше чем за два часа он с помощью Томаса и Ярмо привел все в порядок после вторжения и так переставил мебель, что диван и кресла теперь стояли вдоль стен, а центр комнаты занимал полностью раздвинутый обеденный стол. Все материалы расследования были распакованы, и на стенах висели фотографии, записи и зацепки.
К счастью, Ярмо пришло в голову сфотографировать все до того, как они в полиции сложили материалы, так что большинство висело на стене и было рассортировано, как и раньше. Спустя час приехала Нива со своим оборудованием, и теперь все экраны, компьютеры, принтеры и несколько черных ящиков с мигающими диодами были расставлены и подключены.
Так эффективно они никогда не работали вместе. Они словно поставили на паузу привычный способ общения. Теперь у всех была одна общая цель – установить личность настоящего преступника и схватить его. Он обвел их вокруг пальца и заставил идти по ложному следу, до такой степени продумав все до мелочей, что теперь следствие было официально окончено.
– М-м… – сказал Ярмо, разливая дымящийся кофе в чашки. – Начнем?
– Я могу начать, – произнес Фабиан и рассказал о событиях последних суток. О подслушанном разговоре по мобильному между Эдельманом и Гримосом. Как он нашел переход, соединяющий квартиру Оссиана Кремпа с квартирой на ремонте, и как преступник таким образом мог проникать в квартиру Кремпа, чтобы подменять его лекарства и оставлять различные неопровержимые доказательства. Он рассказал о скрытой камере и о том, что преступник скорее всего утопил Семиру Аккерман и срезал ее правую роговицу прямо перед его приходом. А также о том, что, похоже, следы через посольство Израиля в Стокгольме ведут к некоему патологоанатому Гидону Хассу. Когда он закончил, воцарилась тишина, продолжавшаяся несколько минут. Словно всем надо было переварить услышанное и подумать, прежде чем идти дальше.
