Они с Тимом договорились, что оба будут в белых джинсах, черных майках и в кедах с яркими шнурками!.. Катя кусала губы. Платье черноглазой, чернобровой и крутобедрой племянницы Софико — вылитая Софи Лорен в молодости — с голой спиной и с высоко поднятой корсетом грудью не нравилось ей категорически.
— Нет! — сказала она решительно. — Я такое не хочу! Мы с Тимом…
Она чуть было не брякнула про джинсы и шнурки, но очень вовремя появился Отар Шалвович, неся на подносе благоухающие чашки. И молоко он перелил из пакета в молочник — Катя даже забыла, что он у нее есть! И сахарницу, кажется, того… отмыл. Ей стало стыдно за все разом: и за свою бесхозяйственность, и за паутину в углах, и даже за то, что она не лучший вариант для их единственного сына… впервые стало стыдно за это. Ну или почти стыдно. А за паутину совестно было однозначно. Она, конечно, знала, что визита Тимовых родителей нужно ожидать, — но не так же скоро?! Во всяком случае, сегодня она их точно не ждала! Свадьба, оказывается, такое сложное мероприятие! И его нужно планировать как минимум за два месяца, а лучше и вовсе за полгода! И платье шить! Которое потом никуда больше нельзя будет надеть! И по стоимости оно будет как вся ее зарплата за год, если не больше!
— Нет! — повторила Катя. — Я не хочу!
— Да никто и не заставляет! — Лидия Эммануиловна деликатно смочила в чашке губы и бросила фотографию обратно на стол. — Я тоже не хочу! И я бы такое сроду не надела! Корсет! Вся грудь наружу! Вчерашний день! Безвкусица! Но вот юбка! То, что надо! И вы меня в обратном не переубедите!
— Ли-и-идочка… — примирительно прогудел Отар Шалвович, — ну что ты кипятишься! Никто же и не настаивает. Кате и самой не нравится! Будет все, как она захочет!
Был прекрасный момент, чтобы сказать про белые джинсы, уже купленные, кстати! И Тим просто обязан был ей в этом помочь! Но он вдруг зачем-то стал перебирать эти проклятые фотографии и расспрашивать у маман, кто, где и когда, а также как это он не поехал туда-то и туда-то, а она все заглядывала через его плечо и два раза даже открыла рот, но… почему-то смолчала.
— Пейте кофе, Катюша, — придвинул ей чашку отец Тима. — Пока не остыл.
— Спасибо! — Она взяла чашку с полагающимся к ней блюдцем — тоже отмытым и даже протертым до блеска полотенцем, кстати, — и горестно вздохнула.
* * *
— Ты чего вздыхаешь? — спросил вездесущий Лысенко, материализовавшийся прямо у нее за спиной. — Тебя ж вроде муж ждет, и вообще все в шоколаде?
— Так, — неопределенно бросила Катя. — Вообще…
— Вообще надо жизни радоваться! Вот мы с Лилькой живем и радуемся! В воскресенье с Кирюхой в кукольный театр идем!
Внезапное превращение разгильдяя и бабника Лысенко в примерного семьянина было столь непредсказуемым и невероятным, что Катя только еще раз вздохнула. У них с Лилей было все так, как Катя желала бы для себя: свадьба в тихом семейном кругу и никаких регулярных инспекторских проверок со стороны ближайших родственников. Без окрика «Стой, кто идет?» и без первого предупредительного выстрела в воздух, после которого можно было шарашить по нарушителю прямой наводкой. Она же лично за три месяца семейной жизни таких проверок с предупредительными выстрелами и без пережила уже три! По одной в месяц… Это не считая той нервотрепки, что перед свадьбой! И что, и дальше так будет продолжаться? Или ей стоит сменить замки, номер телефона и вообще поставить квартиру на круглосуточную охрану с лазером внутри, сжигающим все, что вторгается без ее санкции?! В последний раз она обнаружила дорогую свекровь в ванной комнате, куда вошла вымыть руки! И та заглядывала под ее собственный умывальник! Спрашивается, зачем?! Любезная Лидия Эммануиловна, разумеется, ничего не сказала, говорила в основном она, Катя. От испуга и неожиданности такого наговорила, признаться… что родственница, кажись, пропустила плановую проверку и теперь явится не скоро… И зачем это Тимка дал ей ключи, вот вопрос?!
— Тим, где наши ключи? — строго спросила она.
— У меня. — Муж несколько растерялся. — Мы едем домой? Или пешком идем?
— Пешком, — решила она. — Голову проветрить надо. Это твои ключи у тебя. А мои у меня. А запасные где?
— У родителей. Да что случилось, Кать?
— Пока ничего! — загадочно сказала жертва проверок. — Ничего не случилось… пока!
— Ты голову решила проветривать или загадки решать? Я соскучился.
Господи, как хорошо, что Тим пошел характером в отца! То есть и в мать, конечно, немного — любит настоять на своем, — но большей частью все-таки в милейшего Отара Шалвовича.
— Я тоже соскучилась… — Катя прижала его руку через куртку к себе. И зачем они пошли пешком? Могли и на метро поехать, и даже Лысенко мог подвезти, если бы она попросила. Быстро бы добрались домой, поднялись по темноватой, до последней щербатой ступеньки знакомой лестнице, открыли бы дверь в привычное тепло… Да, а там Лидия Эммануиловна и не метено! Не говоря уж о влажной уборке! И летняя обувь не вычищена и валяется вперемешку с зимней! И во всем виновата она, Катя! Потому что мужчина не должен убирать в доме! И уж тем более не должен отскребать грязь с ее босоножек и закидывать их на антресоли! Да уж… и окна мыть она не любит… и постельное белье у нее не накрахмалено, и даже — вот ужас! — не выглажено с двух сторон, и кастрюли не сияют, будто их купили только вчера!
— Тим, а почему запасные ключи у твоих родителей? — запустила она пробный шар. — Почему их Томке не отдать? Ты же с ней каждый день видишься, если что?
— Если что, мы с Томкой разъезжаемся в разные концы после работы и поймать ее потом невозможно! А родители ближе и все время дома!
«Ага, дома они… У нас они в основном дома!» — грустно подумала Катя и вздохнула. Сегодня вечером в ее звуковом сопровождении преобладали вздохи.
— И я у них часто бываю, — жизнерадостно продолжал Тим. — И мама всегда может подвезти, если что!
— Если что… — протянула она. — Угу…
— У тебя что, голова болит? — внезапно обеспокоился муж.
— Нет! — поспешила заверить его Катя. — Ничего не болит!
— А мне показалось…
— Тебе показалось! — твердо добавила она. — Ничего не болит, Тимка… — Она снова прижала его руку, а потом потянулась и потерлась носом о его щеку. — Правда-правда!
— Зря мы пешком идем… холодно, и грипп кругом!
— Ага! Как выскочит! — внезапно развеселилась она. — А я без оружия!
— Ты всегда во всеоружии! — Муж посмотрел на нее таким любящим взглядом, что Кате стало жарко. Она потянула на куртке змейку вниз и сняла перчатки. Затем сунула руку к нему в карман.
— Ого, какая горячая! — удивился Тим. — Катька, ты действительно часом не заболела?
Врач в нем никогда не уходил далеко, и она даже рассердилась:
— Ты мне еще температуру померь прямо тут, на улице!
— И померю! — Он привлек ее к себе, потрогал губами лоб, щеку, потом поцеловал в уголок губ: — Нормально… жить будете, пани Тодрия!
