Что я тут делал целых шесть дней?
Что она со мной сотворила?
ХРЯСЬ.
У Кристофера под ногами треснула ветка. Дети начали озираться. Воспользовавшись их замешательством, Дэвид пустился наутек. Дети развернулись и бросились за ним.
– Дээээффффиииид, – шипели они.
Втянув голову в плечи, Дэвид ускорил бег. Пытался опередить их голоса.
– Знаааешшшшь, где тыыы наххххооодишшшьссся?
Дэвид припустил во весь дух. Перед ним бежали две девочки.
– Ой, Дэвид. Вернулся! А мы тебя ждали! Почти все закончено!
Дэвид вскрикнул и резко повернул направо. Кристоферу оставалось только догонять. Дэвид пронесся по козьему мостику и, чтобы скрыться от девочек, прыгнул в холодную воду. Из воды вынырнули трое почтарей. С расстегнутыми глазами. Стонали, тянулись к нему. Дэвид перемахнул через их вытянутые пальцы. Протухшие, гнилостные. Приземлился возле старого выдолбленного бревна. Человек-долбунец высунул голову.
– Привет, Дэвид! Почти все закончено!
Как только Дэвид перескочил через долбунца, из леса появились два оленя. Еще три бежали по тропе. Дэвид снова повернул влево. Еще три. Повернул вправо. Еще пять. Остановился. Его окружили.
– ДэвИд, знаешь, где ты находишься?!
Внезапно из темноты выступили десятки почтарей. Приоткрыли рты, силясь разорвать стежки. Олени приближались. Скалили зубы. Кристофер подобрал с земли камень. Его не волновало, что этим он себя выдаст. Нужно было выручать Дэвида. Он замахнулся, чтобы запустить камнем в вожака, но олень прыгнул к Дэвиду, нацелившись ему в горло.
Тогда-то это и произошло.
Причем в мгновенье ока, но Кристофер отчетливо разглядел каждый этап. Он видел, как Дэвид Олсон закрывает глаза. Он чувствовал, как сознание мальчика отключается. А потом ощутил какой-то разряд в воздухе: его разум заполонили воображаемые мысли. Все звуки вокруг него разом угасли, словно тишина его сознания впитала их, как губка. И осталось лишь воображение. Кристофер не слышал мыслей Дэвида, хотя по происходящему понял, о чем тот думает.
Дэвид Олсон воспарил.
Такого Кристофер никак не ожидал. Дэвид летал не как Супермен. Он не был супергероем. Он был просто мальчиком, который вдруг взмыл в воздух, будто оседлав мысль. Вместо плаща супергероя его несло незримое облако.
Олени затеяли драку, сцепившись рогами.
Ты умеешь летать, как Железный Человек.
Кристофер закрыл глаза и успокоил рассудок. Уровня Дэвида он не достиг, а потому решил, что без помощи славного человека летать не сможет. Но все-таки рискнул представить себя в невесомости. Рискнул представить, как плывет по ветру, будто листок. Или перышко.
Или белый пластиковый пакет.
Кристофер почувствовал, как его ноги на миг оторвались от земли. Он попытался балансировать, как циркач-канатоходец. Только его канат был натянут не по горизонтали.
А по вертикали.
Кристофер зажмурился и вообразил, как минует ветку. Затем другую. Взбирается по дереву с помощью воображения, а не рук. Он видел, как взмывает над деревьями. Которые с высоты похожи на пышные зеленые облака. Луна полная, яркая, голубая. Ночное небо полно звезд. Космос безгранично простирается вширь и вглубь, как время, у которого нет начала и конца. Бездонный космос – это океан, а земля – спасательный плот. Шлюпка. Звезды не падают. Они неподвижны.
Звезды умирают.
Мысленным взором Кристофер посмотрел перед собой вверх и увидел, как Дэвид летит к поляне. Кристофер представил, как ступнями касается верхушек деревьев. И бежит по ним, как по воде. Набирает скорость. Листья осыпаются у него под ногами, словно лепестки. А по телу крадется жар, как шепот.
Дэвид Олсон…
Дэвид Олсон… боится.
Кристофер почувствовал, как впереди Дэвид падает. В точности как птицы, которых Джерри подстреливал в воздухе. Только Дэвида сбила не пуля.
А что-то такое на поляне.
Кристофер открыл глаза и, чтобы спрятаться, погрузился в древесные кроны. Передвигался он медленно, с ветки на ветку. Под ним, на тропе, слышалось какое-то движение. Топот. Шепотки. Кристофер направился к краю поляны и остановился. В поисках хоть каких-то знаков присутствия Дэвида он окинул взглядом лесную почву, но лишь обнаружил в грязи отметину от его падения. Несколько следов. А дальше ничего. Кристофер задрал голову – посмотреть, не взлетел ли Дэвид заново.
Вот тогда он и увидел.
Сначала Кристофер недоумевал: что это у него перед глазами. Слишком уж часто приходил он на поляну – все здесь примелькалось. Вот поросшая травой тропинка. Четкий круг. И старое высохшее дерево, как будто скрюченная артритом рука.
Дерево-то никуда не делось.
Но вымахало до гигантских размеров.
Высотой с два небоскреба: один на другом.
У основания дерева в стволе была вырезана дверь. С большущей дверной ручкой и замочной скважиной. По бокам выстроились сотни почтарей – несли караульную службу. Дабы ничто не вырвалось из этой двери. Или не прорвалось в нее снаружи. Уж не тюрьма ли тут? Что это за место?
Кристофер затаил дыхание. Он отыскал глазами домик на дереве, которой построил вместе с Тормозом Эдом, Майком и Мэттом. Но такой оказался там не один. На гигантских сучьях болтались сотни других домов, каждый – как висельник в петле. Как подвесной скворечник. Как колода для злого пчелиного роя.
Приглядевшись, Кристофер почуял нутром, что бывал здесь и раньше. Все шесть дней он находился в такой вот дуплянке. Его царапали. Шепотом увещевали. Согревали, как младенца в инкубаторе. Как яичко, из которого вот-вот вылупится птенец.
Знаешь, где ты находишься?
Глава 90
41,3°
биИп.
Мать Кристофера сидела у постели шерифа, глядя через коридорное окно на своего беспомощного сына, лежащего в палате напротив. У него плавились мозги. Охрана и санитары пытались ее не впускать. Или не выпускать Кристофера. Она уже не понимала.
Внутри этого напряженного молчания шериф и Эмброуз оставались рядом с ней. Их мысли метались. Смерти прекратились. Зато люди сходят с ума от этого гриппа. На самом-то деле не из-за гриппа. А из-за нее. В воображаемом мире немало детей. Дети что-то строят. Строят на протяжении сотен лет. Их домики на дереве соединяются. И тот, что построил Дэвид. И тот, что построил Кристофер. Должно же быть какое-то объяснение.
– Что на этот счет сказано в дневнике? – слабо спросил шериф.
Мать Кристофера резким движением раскрыла дневник и пробежала глазами страницы.
– Мы прочли его от корки до корки. Ничего, – ответила она.
– Ни слова о том, что люди перестали умирать, шериф. Ни слова о других детях, – подтвердил Эмброуз.
