– Разреши, я взгляну, – попросил шериф.
Мать Кристофера передала ему дневник. Когда шериф перелистывал выцветшие, ломкие страницы, кожаный переплет слегка потрескивал. Она слышала, как в пакет для внутривенного вливания капает раствор морфина.
Кап. Кап. Кап.
Шериф листал страницы, выхватывая глазами главное, как умеют профессионалы. Через несколько минут он посмотрел на Эмброуза.
– Дэвид был развитым парнишкой, верно?
– Еще бы, – сказал Эмброуз.
– Тогда почему же у него такой скверный почерк? Как-то это не стыкуется.
Вернув дневник матери Кристофера, шериф закрыл глаза и снова погрузился в сон. Она не сводила с него глаз. Тело изможденное, хрупкое. Какие силы сейчас вступили в игру, она не представляла, но шериф определенно находился здесь не без причины. И Эмброуз тоже. И она сама. Мать Кристофера опять взялась за дневник Дэвида Олсона.
Кап. Кап. Кап.
Изучала его вдоль и поперек. Но не вчитывалась в слова. А только рассматривала почерк. Тревожный, нервный.
Кап. Кап. Кап.
– Мистер Олсон, у Дэвида всегда был плохой почерк?
Эмброуз призадумался, нахмурил брови и помотал головой.
– Нет, – ответил он. – Почерк ухудшился с потерей рассудка.
– Но у него не было потери рассудка, – возразила она.
Перевернула страницу – и присмотрелась к непонятному чередованию строчных и прописных букв, как письменных, так и печатных, а также мелкого шрифта.
КАк сказал воин: преЖде чем убИТь Ее, Эту шептунью, наМ нужно Будет…
– Как это понимать, миссис Риз? – спросил Эмброуз.
У матери Кристофера пробежал по коже внезапный холодок. Над ухом зашелестел какой-то шепот, словно от крылышек насекомого. Она вернулась к предыдущей странице.
Потом к следующей.
КАк сказал воин: преЖде чем убИТь Ее, Эту шептунью, наМ нужно Будет…
Кап. Кап. Кап.
Листая страницы назад, мать Кристофера смотрела только на прописные буквы.
значит, я вСе же бог. КАк сказал воин: преЖде чем убИТь Ее, Эту шептунью, наМ нужно Будет пРОвернУть раЗведкУ…, как в Эпизодах ТОого фиЛьма, интерес к котОрому ВнУШил мне эмброуз. я отследил Каждый ее шаг при свете дня. онА внедряется в людей.
Из этих букв складывалось… СКАЖИТЕ ЭМБРОУЗУ ЭТО ЛОВУШКА
Глава 91
Кристофер подошел к дереву.
В глубине души он не сомневался, что уже бывал здесь. В одном из этих домиков на дереве его продержали целых шесть дней, и он, как елочная игрушка, болтался на мощной ветке. Что он тут делал? Что она с ним сотворила?
Знаешь, где ты находишься?
Кристофер выискивал на дереве Дэвида. Переводил глаза с земли на ветку. С домика на домик. Зеленый. Синий. Разные цвета. Разные стили. Разные эпохи. Викторианский особнячок с резными наличниками, а рядом вигвам; простая сараюшка – а по соседству…
Строение с красной дверью.
Такое знакомое. Но чем именно? Не туда ли она его уволокла? А Дэвида Олсона он все же нашел: затаившись внутри строения с красной дверью, тот хоронился в темноте. Вид у него был измученный. Из носа хлестала кровь, да так, будто само воображение выжимало Дэвида, как губку. Кристофер припомнил, как происходили его собственные уходы из воображаемого мира. И как любое дарование, бесценное на воображаемой стороне, оборачивалось мучением на стороне реальной. Он вспомнил, о чем предупреждал славный человек.
За могущество надо платить.
Он посмотрел на Дэвида Олсона, из которого, как из старой батарейки, ушла вся энергия. Для Дэвида воображаемая сторона была реальной. И единственной. Дэвид спокойно переместился к окну. Внизу зашевелились олени и почтари. На глазах у Кристофера Дэвид раздернул занавески.
В доме на дереве находился славный человек.
Он был избит и истерзан. Лежал на полу. Без сознания. Дэвид на шажок приблизился к нему. Внезапно поляну прорезал истошный крик. Лес ожил. Над облаками падали звезды. Ярко сверкало небо, а когда облака рассеялись, поляну пронзительно-белым светом залила луна. Тогда-то Кристофер ее и увидел.
Шептунью.
Она вышла на поляну в окружении детишек. Те визжали, как оголодавшие поросята. Шептунья привела их к этому могучему дереву. Кристофер заметил сверкающий в лунном свете ключ. Который по-прежнему висел в складках ее шеи.
Убить шептунью.
Раздобыть ключ.
– Дэввввииииид! – взвизгнула она.
Кристофер почувствовал, как Дэвид Олсон, оглядевшись со своей верхотуры, вдруг перепугался. Отринул все мысли о том, как помочь славному человеку бежать. И бросился прочь от домика с красной дверью, чтобы укрыться в лесу.
Спасение славного человека оставалось на совести Кристофера.
Ты можешь стать отважнее Капитана Америки.
Закрыв глаза, Кристофер вообразил, как пустился бежать. Стопы отталкивались от верхушек деревьев – только листья сыпались вниз. Никогда в жизни он еще не передвигался так быстро. Даже по шоссе. Он видел, как устремляется к исполинскому дереву. Которое окружили олени и человеки-почтари. Подстерегали. Шуметь нельзя, иначе заметят. Если поднапрячься и сделать гигантский скачок, то, наверное, можно допрыгнуть до ствола. А если не допрыгнуть и приземлиться на поляну – разорвут в клочья. Он разбежался. Держа курс на поляну. Один шаг. Другой. Третий.
Прыжок.
Мысленно Кристофер полетел над поляной, словно выпущенный из пращи. Вытянулся всем телом. Перед собой заметил низко свисающую ветку гигантского дерева. Протянул к ней пальцы. Ощутил, как щелкают суставы: щелк-щелк-щелк.
Вытянутыми пальцами Кристофер ухватился за ветку и открыл глаза.
Один сустав был вывихнут. Кристофер чуть не взвыл, но проглотил боль. Перехватил другую руку повыше и благополучно подтянулся на толстый сук. Вправил палец.
И бросил взгляд вниз. Там, на земле, стояла шептунья. Она заметила, как сверху посыпались сосновые иголки. Задрала голову, ухмыльнулась, глядя на Кристофера, а затем повернулась к стоявшим позади детишкам. Те закивали.
– Вот он. Полезайте, – шепотом приказала она.
Дети начали взбираться по дереву.
Кристофер был просто обязан добраться до славного человека. Пальцы болели, но он не терял времени. Подтянулся на следующий сук. Из ближайшего домика раздались вопли. Кристофер заглянул через оконце в зеленой двери: какая-то женщина надевала себе на шею петлю. Их глаза встретились. Женщина ринулась прямо к нему. «На помощь!» – завизжала она, но петля уже дернула ее назад. Через считаные мгновения она вновь принялась надевать петлю, чтобы повторить все сначала.
