— Ты тратишься на меня, словно я твоя девушка, — сказала она, улыбаясь, и слегка покраснела. — Или сестра. Но еще неизвестно… — Он перебил ее:
— Какая разница, в конце концов? В любом случае считай это моим подарком. А подарки делаются по желанию. Могу я, например, подарить незнакомой девушке ни с того ни с сего букет цветов? Могу, конечно. И в этом не будет ничего зазорного. Так что выше нос — и вперед.
«Салон красоты» находился в двух шагах от бутика, и Виталий пристроил Машу к мастеру — симпатичной ухоженной женщине лет тридцати, на их счастье, только освободившейся и имевшей свободное время (все работали по записи).
— Сделайте из этой замухрышки герцогиню! — помпезно заявил он, цитируя Бернарда Шоу. — Только, ради бога, не спрашивайте, что она предпочитает. Ее предпочтения читаются по вороньему гнезду на голове. А еще сделайте ей макияж.
Парикмахер кивнула:
— Превращать всех в герцогинь — наша задача.
Она повела Машу в моечную, потом посадила в кресло и быстро заработала ножницами. Пока волосы девушки оставались влажными (Виталий заметил, что они вьются сами, без всякой химии), трудно было судить о качестве прически. Но вот мастер взяла в руки фен и приступила к укладке. Угольные пряди выпрямились, приобрели блеск и ровно легли на плечи тяжелой копной. Кокетливая челка, наполовину прикрывающая смуглый лоб, очень шла Маше.
Закончив укладку, женщина достала косметичку и принялась работать с лицом девушки.
Полчаса — и перед изумленным Виталием предстал совсем другой человек. Немного раскосые глаза-сливы в обрамлении умело наложенных стрелок казались огромными, концы длинных ресниц загибались кверху, прекрасно подобранный матовый цвет помады делал губы пухлыми. Брови, ровно выщипанные, придавали лицу милое и удивленное выражение.
— Э, да ты красавица! — вырвалось у него. — Представь, я ничуть не жалею о потраченных деньгах. Как говорится, откат налицо.
Маша покраснела.
— Спасибо тебе, — она слегка прижалась к нему теплой грудью. — Знаешь, будет жалко, если окажется, что ты не мой брат. Я о таком брате даже мечтать не могла. — На глаза навернулись слезы, блеснули в уголках алмазинками, но Виталий строго оборвал ее:
— Только не реветь! Вся работа пойдет насмарку.
Выйдя из салона, он взглянул на часы. Можно было попытаться заехать в лабораторию и узнать, готовы ли анализы.
— Я предлагаю наведаться… — начал он, открывая перед ней дверь машины, но Маша перебила его:
— Знаю, в лабораторию. Я тоже хочу, чтобы мы туда поехали. Хочу и боюсь… Однако мама говорила, что не стоит, как страус, прятать голову в песок. Нужно знать правду, какой бы неприятной она ни была.
Виталий отметил про себя, что девушка держится молодцом.
— Поехали, — решил он, поворачивая ключ в замке зажигания. — Я тоже считаю так, как твоя мама.
Дорога не заняла много времени.
Выглаженная и выутюженная администратор регистратуры в белоснежном одеянии послала им сияющую улыбку и открыла компьютер.
— Знаете, — ее белые зубы сверкали, как монитор, — вам повезло. Наш специалист вчера оказался свободен и все сделал. — Ее белые ручки с кроваво-красными ногтями перебирали конверты. — Вот, возьмите. Желаю удачи.
— Спасибо. — Громов протянул конверт девушке, но она отшатнулась от него, как от раскаленной сковороды. Ее лицо побледнело, синеву губ не скрывала даже помада.
— Я прошу, я умоляю, — Маша сложила руки, — посмотри сначала ты. Я не могу, я не в силах. Это так тяжело.
Виталий, собравшись с духом, вскрыл конверт. То, что он увидел, повергло его в шок: Вадим Сергеевич оказался биологическим отцом Маши. 99,9 процента! Выходит, он заблуждался, когда не испытывал к ней ничего, кроме презрения! Выходит, она все же его двоюродная сестра. Маша прыгала возле него, словно молодая козочка:
— Ну, что ты мне скажешь?
— Только хорошее. — Молодой человек помахал листком: — Почти стопроцентное совпадение. Ты моя сестра.
— Это правда? — Ее губы по-прежнему дрожали. — Ты меня не разыгрываешь?
Он сунул конверт в ее ледяные ладошки:
— Надеюсь, читать ты умеешь? Прочти сама.
Маша вздохнула, взяла листок, прочитала и всхлипнула:
— Но этого не может быть! Все так неожиданно! Значит, я теперь не одна и у меня есть семья?
— И еще какая семья! — похвалился Виталий, обнимая ее за узкие плечи. — Сейчас я позвоню дяде, и мы отправимся прямо к нему.
— Но как же моя сестра? — тихо спросила Маша. — Как она меня воспримет?
— Светка — прекрасный человек, — успокоил ее Громов. — Она полюбит тебя, если, конечно, твое поведение не будет выходить за рамки приличий. Садись в машину, а я позвоню дяде.
Девушка покорно пошла к «Фольксвагену», а Виталий набрал номер Воронцова.
— Ну что, я тебя поздравляю, — начал он, не поздоровавшись. — Она твоя дочь и моя сестра.
Воронцов задышал часто, словно астматик.
— Я знал, я чувствовал! — еле проговорил он, глотая слова. — Марина не могла меня обмануть. Вези ее сюда.
— А ты поговори со Светой, — потребовал Громов. — Она у нас девушка с норовом, неизвестно, что выкинет.
Воронцов замялся. Виталий знал его нерешительность в таких вопросах и удивлялся, как дядя порой мог быть непреклонным и не жалеть конкурентов в вопросах бизнеса.
— Виталя, — замямлил он, — умоляю тебя, приезжай скорее, давай вместе побеседуем со Светкой. Ты же знаешь ее. Она способна из дома сбежать, бродяжничать, еще как-нибудь выразить свой протест. Ну, помоги, не оставляй меня одного. Знаю, что виноват перед обеими девочками, а мужества смотреть им в глаза не хватает. Трус я, жалкий трус.
— Приеду, — коротко сообщил Виталий. — Передай Гуле, чтобы накрывала на стол.
В голосе дяди послышались радостные нотки:
— Жду. Очень жду.
Громов поморщился, представляя лицо сестры, сунул телефон в карман и сел за руль.
Маша посмотрела на него с пониманием:
— Мой папаша так и не рассказал сестре обо мне. Я права?
Громов кивнул:
— Права, только никому от этого не легче.
— И он просил тебя ее умаслить. — Девушка хихикнула: — Так и быть, бедные люди, посижу в машине возле дома, пока не позовете.
Виталию показалось это разумным.
— Так и поступим, — решил он, и автомобиль сдвинулся с места и помчался к дому Воронцова.
Вадим Сергеевич ждал их на пороге.
Громов знал: дядя всегда делал так, когда нервничал. Светы рядом не было, но из ее комнаты сочился желтоватый свет. Сестра, как всегда, смотрела любимый сериал с охами и вздохами.
