Увидев обращенные на себя взгляды, девушка встала, слегка обняла Виталия и протянула руку Владу:
— Мария.
Тот пожал ее с чувством:
— Владислав. Светка, не знал, что у тебя такая красивая сестра.
Света сидела как бесчувственное изваяние и на реплику Томского никак не отреагировала. Маша поняла неловкость ситуации и взяла все в свои руки:
— Сегодня в нашей семье печальный день. Девять дней, как нет моего брата, с которым я так и не успела познакомиться, — грустно произнесла она. — Пусть земля ему будет пухом. — Девушка едва пригубила водку, Громов плеснул себе сока, а Воронцов, Влад и Света враз осушили стаканчики. Несколько минут Вадим Сергеевич, желая выговориться, рассказывал о сыне, а когда закончил, Виталий шепнул ему на ухо:
— Дядя, извини, у меня назначена встреча. Буду признателен, если твой шофер доставит Влада домой не в стельку пьяного.
— Да, дорогой, конечно. — Воронцов обнял племянника на прощание. — Не забывай нас.
— Да куда же я денусь? — Махнув рукой девушкам и Томскому, Громов подошел к могиле брата и поцеловал крест.
— Мне не хватает тебя, братишка, — тихо сказал он. — Нам всем тебя не хватает. — Выбравшись на расчищенную дорожку, он уже направился к автомобилю, но какая-то сила заставила его оглянуться.
Вадим Сергеевич снова говорил о сыне, Света сидела изваянием, Влад наливал водку, а Мария смотрела вслед Виталию. На ее лице были написаны ненависть и злоба.
Громову стало не по себе, он споткнулся о камень, так некстати попавшийся на пути, больно ударился ногой о чью-то ограду и, чертыхнувшись, двинулся к машине.
Злобный взгляд Марии ему не понравился. Интересно, почему она так на него зыркнула? Не хотела, чтобы он их оставлял, или этому есть другая причина?
Еще раз споткнувшись, на этот раз о другой камень, торчавший из коричневой глинистой земли, Виталий сморщился и поспешил к машине. Тяжелый взгляд будто жег затылок.
В голове завертелась глупая мысль, что Мария, возможно, колдунья, вспомнилась купринская «Олеся». Только такой дамы не хватало в их семье! Впрочем, пусть дядя сам разбирается. Его просили лишь доставить девушку в Белогорск — он доставил и может откланяться.
Лишь оказавшись в салоне, Громов вздохнул свободно.
Теперь к Коле! Детектив искренне надеялся, что тому лучше. Надеялся — и, слава богу, не ошибся. Так подумал Виталий, когда увидел Николая, по-прежнему напоминавшего мумию, но порозовевшего, с блеском в глазах.
Эксперт радостно сообщил, что жена приносила любимые пирожки, и он съел целых три, несмотря на то, что травмированная челюсть еще болела.
— Ну, Коля, явно идешь на поправку, — констатировал Виталий, пожимая его пальцы, выглядывавшие из бинтовой культи. — Пирожки — показатель, что скоро ты выйдешь из этих стен.
— Хотелось бы… — Вяликов захихикал и, поморщившись от боли, сразу посерьезнел: — Знаешь, Виталя, после твоего ухода я полночи думал и думал… Возможно, тебе покажется странным, невероятным, из области фантастики мое предположение, но ничего более умного в голову не пришло.
Громов опять от волнения хрустнул пальцами и опять отругал себя за привычку, многим неприятную:
— Говори.
— Твоя просьба, друг, поработать сначала с белым волосом, потом принести мне материал для анализа ДНК была последней на тот момент, — выдавил он с трудом: ему не хотелось обижать приятеля. — Получается, кто-то очень не хотел, чтобы я это сделал.
Виталия будто ударило электрическим током, он дернулся, но тут же взял себя в руки:
— Этого не может быть, Коля. Анализ я все же провел в одной из частных лабораторий. Правда, пришлось заплатить, но они все сделали довольно быстро.
Вяликов смутился:
— Я сказал: возможно, ошибаюсь. Но, повторяю, сложил два и два — и нарисовалась такая картинка.
— Простое совпадение. — Громов хмыкнул: — Среди нашей семьи не было человека, который бы не хотел этого анализа. Кстати, больше всего на нем настаивала моя двоюродная сестра.
— Значит, у тебя все же появилась двоюродная сестра, — усмехнулся Вяликов. — Что ж, поздравляю.
— Пока не с чем, — отмахнулся детектив. — Мне кажется, она меня невзлюбила, не пойму — за что. Впрочем, мне до лампочки. Я не испытываю к ней никаких родственных чувств, возможно, на это Машка и злится. Да ладно, она не стоит того, чтобы о ней так долго говорили. Скажи лучше, наши к тебе приходили? Нашли машину, которая тебя сбила?
— Как же, как же, Старыгин (это был самый въедливый следователь их отдела, худой, как палка, с соломенными волосами, вечно торчавшими в разные стороны, как у огородного пугала) мучил полчаса, — фыркнул Вяликов. — Автомобиль, естественно, нашли, он засветился на камерах, но, как ты догадываешься, был угнан с дворовой стоянки. Его владелец вот уже месяц на отдыхе в Анталии, причем с семьей. Соседи сказали, что машину мог взять любой. Перед отлетом владельца в Анталию у нее сломалась сигнализация, но хозяин на это плюнул: по возвращении он собирался купить другую, новую.
— И что же, в ней ничего такого не нашли? — поинтересовался Виталий.
Эксперт попытался качнуть головой, но застонал от боли:
— Черт, чувствуешь себя калекой. Нет, дорогой, не нашли. Старыгин, пока я на больничном, пригласил поработать дядю Пашу. — Громов знал и его — старейшего эксперта, в свое время славившегося на весь город, а ныне отдыхавшего на заслуженной пенсии. — Представляешь, дядя Паша сообщил, что салон тщательно вычистили — ни пылинки.
Виталий снова хрустнул пальцами:
— Значит, готовились.
— Я в этом не сомневаюсь, — равнодушно отозвался эксперт.
Его полные щеки немного побледнели, разговор начал утомлять.
Заметив это, Громов поднялся, прощаясь:
— Ну, бывай, друг. Если еще что-то придет тебе в голову — звони. А я, если не возражаешь, навещу тебя через денек. Коля опустил ресницы в знак согласия:
— Да, дорогой, конечно. Знаешь, Старыгин решил представить ко мне охранника хотя бы на время. Ну, пока он не докопался, что к чему.
— А вот это правильно. Ну, бывай.
Дотронувшись до его руки, Виталий вышел из палаты.
Сев в машину, он оперся на руль подбородком и подумал, что, как на частном детективе, на нем висят два дела — убийство брата и покушение на убийство Николая.
Возможно, Старыгин раскроет его быстрее — дай бог. Однако он обязан следить за ходом расследования, хотя бы потому, что Николай всегда помогал ему.
Странная гибель деда отошла на задний план.
Громов лениво включил зажигание и так же лениво надавил на педаль. Ехать домой не хотелось, к дяде — тоже.
Вот Надежду хотелось увидеть до боли, поговорить с ней, излить душу. Она бы поняла, успокоила, посоветовала… и стала надеяться на их совместное будущее, к которому он не готов. Если не готов — нечего морочить девушке голову.
