— Вот ты меня тоже осуждаешь.
— Знаешь, когда-то я задумывался над темой гомосексуалистов и лесбиянок, — отозвался молодой человек, — и пришел к выводу, что это не мое дело. Пусть только они не вербуют в свои ряды тех, кто способен жить нормально.
Она расхохоталась:
— Мы с Тамарой никого не вербуем, даже наоборот, шифруемся. А ты можешь спать спокойно, мой двоюродный братик. Я читала множество историй, когда двоюродные брат с сестрой занимаются интимом. Нам с тобой это не грозит.
— Аж камень упал с души, — шутливо брякнул Виталий. — Ладно, давай застелем постели. Где-то у деда должны быть комплекты чистого белья.
Комплекты нашлись в шкафу, упакованные, как и говорил Вадим Сергеевич, в полиэтилен, ни разу не пользованные, и Света выбрала себе белье с огромными розами.
— Какое красивое! — восхитилась она. — Наш дед был, видимо, аскетом, если постоянно спал на рваных простынях, игнорируя новые и прекрасные.
— Его дело. — Виталий взял себе обычный комплект белого белья. Он всегда любил все однотонное. — Хорошо, что в этом загородном поселке проведено электричество. Дядя Вадим подарил деду два телевизора, по одному на этаж, но не знаю, пользовался ли Сергей Лаврентьевич хотя бы одним.
— Вот уж чего не знаю — того не знаю. — Света расхохоталась. — Мне, например, тоже неохота смотреть телик. Лучше немного почитаю. А ты можешь пощелкать каналы. Ну, спокойной ночи.
Она чмокнула его в щеку, и Громов по скрипучей лестнице, казалось, грозившей развалиться, осторожно поднялся на второй этаж.
В этой комнате, кроме небольшой кровати, старого шатавшегося стола и такого же ветхого стула, ничего не было. Телевизор, примостившийся на тумбочке, не отличавшейся возрастом от другой мебели, казался инородным телом. С потолка на проводе спускалась обычная лампочка.
Да, Светка права, дед определенно был аскетом.
Удобно устроившись на кровати, Виталий потянулся за пультом и включил телевизор. На его удивление, он показывал, но изображение оставляло желать лучшего. Местная антенна работала плохо, и Громов подумал о тарелке. Нужно приобрести ее завтра. Завтра…
Завтра полно дел. Тарелка — это ерунда. Кроме того, надо последить за сестричкой Машей и навестить Колю. И еще, еще… Что еще было необходимо завтра — эта мысль уже не высветилась в затуманенных мозгах Виталия. Пульт мягко выпал из его ослабевших рук, и детектив провалился в сон.
Виталий проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. С трудом разлепив веки, он увидел в свете полной луны Светлану в белой ночной рубашке. Озаренная серебристым светом, она напоминала привидение. Лицо, мраморное, искаженное ужасом, заставило его вздрогнуть.
— Что случилось, Света? — Он приподнялся на локте, заглядывая ей в глаза, расширенные от страха. — Почему ты не спишь?
— Спишь? — Ее руки дрожали, голос срывался. — Как можно уснуть? Виталик, в этом доме кто-то есть.
Громов заморгал, стараясь прогнать сон:
— Кто-то есть? Да кто здесь может быть, кроме нас? Ты вместе со мной наводила порядок в доме. Мы никого не видели, верно?
Она сжала пальцы так сильно, что побелели костяшки.
— Я говорю: тут кто-то есть. Впрочем, вставай, и пойдем со мной. Послушай сам.
Выругавшись про себя, Виталий опустил ноги в резиновые тапочки, поднялся, почувствовав укол в пояснице, и поплелся за сестрой. Они спустились по лестнице, издававшей скрип, будто эхом разносившийся по старому дому, и, подойдя к столу, остановились, словно по команде.
Света приложила палец ко рту:
— Тише. Ты слышишь? Вот опять, опять…
Она прижалась к брату, который весь превратился в слух. И действительно, то, что он услышал, его поразило и испугало.
Дом будто гудел, и Громов, напряженно вслушиваясь, никак не мог понять, что нарушало тишину. Однозначно это были не те звуки, которые привычны всем: скрип рам, завывание ветра в трубах, шелест листьев, крик потревоженной птицы.
Кто-то невидимый ходил по дому, шлепая ногами, стуча по столу и стульям, дребезжа умывальником. А потом наступила тишина, угнетающая, неспокойная.
Не сговариваясь, брат и сестра ринулись в маленькую кухоньку, где еще недавно мирно готовили ужин. Старый умывальник, с облупившейся зеленой краской, явно потревожили: вода стекала струйкой в раковину с ржавчиной посередине. Одна оконная рама была приоткрыта. Оба прильнули к окну, наблюдая фантасмагорическую игру теней на огороде.
— Там кто-то есть, — шептала Света. — Это не человек, это призрак. Призрак нашего деда.
Виталий пытался ее успокоить, хотя и ему было не по себе:
— Если призрак деда, он ничего нам не сделает. И вообще призраки ничего никому не делают. Их не следует бояться. Во всяком случае, живые гораздо опаснее.
Света плеснула воду из чайника в большую железную кружку и залпом выпила.
— Виталий, что делают в таких случаях? — Она продолжала дрожать. — Ну, чтобы выгнать всех призраков к чертовой матери. Я не хочу, я боюсь жить с ними бок о бок. Ну, сделай что-нибудь, прошу тебя!
Виталий обнял ее и прижал к своей груди, чувствуя, как бьется ее сердечко.
— Ты просто не привыкла жить в таких домах, — попытался он ее успокоить. — Возможно, твой папа предвидел это и не хотел пускать в дом ни тебя, ни Машу, но потом все же разрешил тебе здесь жить, чтобы проучить.
Света махнула рукой:
— Да я не об этом. Мне здесь нравится, и я не собираюсь уходить. Я читала, что с призраками можно бороться.
— Только не вспоминай фильм «Охотники за привидениями», — пошутил Громов. — Но призраками, если таковые есть, я займусь не на шутку. Здесь недалеко маленькая церковь. Не знаю, ходил ли туда дед и знаком ли он с батюшкой, но я намерен с ним познакомиться и пригласить сюда, чтобы освятить дом.
Света подняла на него усталые глаза — два бездонных озера:
— Ты и вправду это сделаешь?
— Завтра же. — Виталий отстранил ее и подтолкнул к дивану, подняв с пола скомканную простыню, сброшенную Светой в панике. — А теперь ложись и спи крепким сном.
Девушка замотала головой и вцепилась в его руку:
— Виталечка, миленький, я переночую у тебя в комнате, — плачущим голосом проговорила она. — Постели мне на полу, может быть, в кладовке найдется старая раскладушка. Только, умоляю, не заставляй спать одной. Я умру от страха.
Держа ее за руку, Громов чувствовал, как пульсировала жилка. Ему стало безумно жаль сестру.
— Ну как я могу тебя выгнать! — Он погладил вздрагивавшее плечо. — Ляжешь на кровати, а на полу примощусь я. Со своей стороны обещаю тебе безопасность.
Света вздохнула с облегчением:
— Спасибо.
