Пришлось довольствоваться вчерашней заваркой и бутербродами с ветчиной.
— А теперь — в путь, в потусторонний мир, — предложила Света.
Виталий смотрел на сестру и поражался. Она будто забыла, что вчера буквально умирала от страха.
— В путь, — отозвался он и подмигнул. Этот самый путь на чердак пролегал из комнаты на втором этаже.
Дед подставлял раскладную железную лестницу, открывал люк и оказывался наверху. Брат и сестра последовали его примеру.
— Ну и грязь! — Света наморщила нос. — Надо устроить уборку, пока ты смотаешься по делам. Гляди, пыль под ногами скрипит, как снег. Ой, а вот чьи-то следы. Виталя, тут кто-то ходил. И это не привидение, они не оставляют следов, правда? — Ее снова затрясло.
Громов пригляделся к отметинам на серебристой пыли. Да, это были следы, непонятно чьи, мужские или женские, кто-то, не дававший им спать, ходил по полу на цыпочках, кашлял, кряхтел, пугал… Кто-то живой…
Но Свете вовсе не обязательно об этом знать.
— Пыль — и только, — ответил Громов. — А следы наши, мы с дядей Вадимом хотели сделать приборку, но не успели. Твоему отцу сообщили о гибели Леонида.
На его счастье, Света сразу поверила. Ей хотелось верить… Иначе она бы заметила, что отпечатки чьих-то ног слишком свежи. Но кто же их ночной визитер? Ладно, если сегодня он снова заявится, детектив встретит его во всеоружии.
— Приступим к уборке? — Громов улыбнулся сестре, и она в ответ растянула уголки губ.
Громов отошел к стене, оглядывая углы, густо оплетенные паутиной. Он ожидал увидеть старые коробки, запчасти, лыжи, санки — словом, все, что запасливые люди, помнившие расцвет СССР, оставляли в таких местах.
Сергей Лаврентьевич отличался от них — и коренным образом. На чердаке стояла лишь одна коробка из-под первого телевизора. Молодые люди открыли ее с каким-то благоговением и удивились еще больше.
В ней хранились старые женские вещи, вероятно бабушкины: крепдешиновое платье с огромными красными цветами, утконосые туфли, судя по всему, импортные, из натуральной кожи, вязаный шарф и несколько писем.
Письма особенно удивили Виталия, который знал: очень много старых конвертов хранится в дедовском столе на первом этаже. Но эти, по-видимому, были особенными. И действительно, марки на них могли порадовать филателиста.
В двух письмах бабушка сообщала мужу, находившемуся в командировке, о рождении детей. Вероятно, Сергей Лаврентьевич часто ездил в командировки. Его начальству было глубоко наплевать, что он оставляет беременную жену. Служба есть служба.
— О чем они? — Света положила ему на плечо свою коротко стриженную головку.
— О рождении твоего папы и моей мамы, — отозвался Виталий.
Она хлопнула в ладоши, подняв облачко пыли:
— Как романтично! Обязательно почитаю на досуге.
Третье письмо заинтересовало Виталия больше: оно было написано значительно позже первых и не имело адреса, просто заложено в пустой конверт.
Прочитав несколько строк у пыльного окна, Громов понял, что на сей раз писал дед, но писал не бабушке и не своим детям, а каким-то незнакомым людям, и содержание взволновало его.
Судя по всему, дед отвечал на чьи-то угрозы. Решив не пугать сестру, он скомкал листок и сунул в карман.
— Ну вот, — недовольно заметила Света, — никаких привидений. Вероятно, они появляются только по ночам. Ты обещал съездить к батюшке.
— Да, обещал, и сделаю. — Громов обнял ее и потеребил непослушный ежик на макушке. — Ты не побоишься остаться здесь одна часов на пять? Я приеду засветло. Призраки еще не посмеют появиться.
Света вырвалась из его объятий и выглянула в окно. На соседнем участке пожилая женщина в белом платке, туго охватывавшем голову, работала в огороде, сражаясь с сорняками. Дедок, одетый в спортивный костюм с вытянутыми коленками, нес ведро воды. Дачный поселок, замерший ночью, ожил, и девушка повеселела.
— Я и не знала, что мы не одни, — сказала она. — В общем, есть кого звать на помощь, если что. Конечно, поезжай по делам. Если мне станет невмоготу, я тебе позвоню и ты примчишься, правда?
— Истинная правда. — Виталий чувствовал: он в ответе за эту хоть и богатую, но одинокую девушку. Она нуждалась в нем, как в глотке воды, и он не мог ее обмануть.
— Тогда езжай скорее, — она подтолкнула его к люку. — Тебе нужно принять душ, переодеться и только потом показаться на люди.
— Ты, как всегда, права, — отозвался молодой человек.
Спустившись вниз и взяв мыло, пасту, зубную щетку и полотенце, он отправился в летний душ. Вода за ночь стала холодной, но Громов привык обливаться не просто холодной — ледяной водой и почувствовал себя бодрым и свежим.
Быстро закончив водные процедуры и так же быстро одевшись, он вскочил в машину и помахал сестре:
— Не скучай!
Она помахала в ответ. Первым делом Виталий заехал в сельскую церковь, как и обещал. Его встретил молодой белобрысый дьячок, кормивший кур, и объявил, что батюшка отправился в город и сегодня не сможет освятить дом. Но завтра отец Евгений к его услугам, он будет в храме на утренней службе, а по ее окончании — часиков в десять — выполнит все пожелания.
— Завтра так завтра, — пробормотал Виталий. Ночные кошмары отступили на задний план и вполне могли подождать до завтра. А вот Маша ждать не могла…
Развив большую скорость, он помчался в город.
Ему повезло: припарковав машину неподалеку от дома дяди, за серебристой итальянской елью, он увидел, как его так называемая сестрица выходит из калитки и летящей походкой направляется в сторону автобусной остановки.
Это тоже вызывало подозрения. Дядя наверняка предлагал ей свою машину с шофером, но она отказалась.
Стараясь оставаться незамеченным, молодой человек вышел из «Фольксвагена» и последовал за девушкой. На автобусной остановке, чуть подальше, стояла серебристая «Лада Калина».
Маша открыла дверь и плюхнулась на сиденье рядом с водительским.
Громов быстро добежал до своего автомобиля, нырнул в него и поехал за ними.
К сожалению, у него не было аппаратуры, которой хвастаются частные детективы в сериалах, позволяющей прослушивать разговоры даже на расстоянии. Он уже отчаялся, однако ему повезло. «Лада» свернула в парк, славившийся безлюдными тропинками.
Маша и ее кавалер, высокий коренастый парень лет тридцати с лишним, вышли из машины и побрели к озеру, возле которого стояли скамейки, и мамаши с детьми, положив на них игрушки и пакеты с едой, кормили уточек, подплывавших к самому берегу.
Мария с незнакомцем миновали их и встали на бревенчатом мосту, перекинутом через ручей, облокотившись на деревянные потертые перила.
На счастье Виталия, под мостом места было сколько угодно, и никто не мешал подслушивать.
