Да, все правильно, все встало на свои места. Все, кроме одного. Марии, или как ее там звали, и ее подельникам позарез нужно было зачем-то попасть в дедовский дом. И, как он понял из разговора, чем скорее, тем лучше. Виталий еще сильнее придавил педаль, хотя «Фольксваген» мчался на предельной для себя скорости. А мысль работала, как двигатель его старого друга.
Света нуждалась в помощи, и немедленной, однако им не следовало покидать дом. В нем что-то есть, и это что-то ни в коем случае не должно достаться преступникам.
Капли холодного пота заливали лицо, стекали в глаза, как дождевая вода по стеклу, и вызывали сильную резь, мешавшую вести машину.
Громов сунул руку в карман, чтобы достать платок, но вместо него вытащил скомканный лист бумаги. Мельком, чтобы избежать аварии, он взглянул на него и вздрогнул: это было старое письмо без адреса, из неподписанного конверта, лежавшее на чердаке в письмах деда.
Ругая себя последними словами за остановку — каждое промедление могло стоить жизни его сестре, — он все же свернул на обочину, уповая на то, что до сумерек домчится в Белогорск, и, развернув бумагу, стал читать.
Это письмо, почему-то не отправленное, действительно писал Сергей Лаврентьевич.
Вадим Сергеевич всегда называл почерк отца бисерным, а Виталий удивлялся его умению так выводить буквы. Каждая размером была чуть больше булавочной головки, круглая, но вполне понятная. Поэтому письма читались легко, слова не вызывали затруднений. И это, хотя и незаконченное, тоже читалось легко.
Обращаясь неизвестно к кому, даже без приветствия, дед писал, что его с кем-то путают, он знать не знает никакой Годлевской, Орлова, Петрова, Боголепова, Куропаткина и прочих перечисленных товарищей. И драгоценностей у него нет и никогда не было.
Да, так случилось, что после войны он служил именно в Краснодарском крае, в отделе НКВД, однако этих людей не допрашивал.
Сергей Лаврентьевич просил оставить в покое его и семью и лучше искать того, кто действительно приложил руку ко всем им известным событиям. Письмо было коротким — всего одна страничка. Впрочем, это и неудивительно. Иногда оправдания умещаются и в три предложения. Фразы деда поражали лаконичностью и твердостью. Этой бумаге хотелось верить, но поверили ли ей преступники?
Виталий наконец достал платок и вытер разгоряченное лицо.
Скорее всего, не поверили. Да, не поверили, потому что продолжили искать какие-то драгоценности в его доме. И из-за них убили его.
Да, гибель Сергея Лаврентьевича со смертью Леонида отошла на второй план, Воронцов-младший и слышать не хотел об убийстве отца. Однако убийство было — не сам же дед подпилил ступеньку лестницы.
Разумеется, это сделали преступники. Тогда, наверное, они залезли в дом, но ничего не нашли. Вероятно, их спугнули соседи — тетка Агафья и дед Порфирий.
Громов знал, как чутко наблюдают соседи за пустующими дачами. Кроме всего прочего, преступников не интересовал поверхностный осмотр дома. Он годился лишь на тот случай, если бы они знали, где хранятся ценности, ежели таковые вообще там имеются. Но коль это было им неизвестно, требовался хороший осмотр, профессиональный обыск. Обстоятельства не позволяли им провести нечто подобное.
Вот если бы Вадим Сергеевич впустил туда самозванку, у них бы все выгорело.
Домой, домой, скорее домой! Виталий снова надавил на педаль газа до упора, думая, что завтра утром сделает еще одну вещь.
В его квартире на расческе остались волосы этой самой Маши. Он еще раз пойдет в лабораторию, на этот раз, естественно, один, и заплатит за второй анализ ДНК.
Когда выяснится, что Маша никакая ему не сестра, он расскажет все Воронцову, и Вадим Сергеевич при помощи своей охраны постарается, чтобы в считаные часы ее вывезли из города.
Эх, лучше бы сделать это сегодня, но он уже не успеет.
Сегодня он все расскажет Свете, и ночью они постараются схватить незваную гостью, которая пытается выкурить их из домика.
Сумерки наступали, как назло, быстро, темным покрывалом ложились на землю, и Виталий начал беспокоиться. Послушалась ли Света его совета? Пригласила ли Тамару?
Ох уж эта нетрадиционная любовь. Что скажет отец, когда узнает, почему дочь отвергла самых завидных женихов города?
Нащупав телефон в бардачке, куда он бросил его для удобства, Громов отыскал телефон сестры и набрал ее.
Света откликнулась не сразу, заставив его пережить несколько неприятных минут, но все же откликнулась, и Виталий услышал музыку — тяжелый рок, который обожала его сестричка.
— Как дела? — поинтересовался он как можно непринужденнее. — Чем занимаемся?
Она фыркнула и ответила, чуть заикаясь:
— Он еще спрашивает! Сам посоветовал устроить вечеринку… Еще немного — и они разнесут дом по бревнышкам.
— Ты пила? — спросил Виталий, начиная раздражаться.
Светка и трезвая была непредсказуема, а уж пьяная…
— Совсем капельку, — просюсюкала девушка детским голосочком. Так пищат ряженые на праздниках. — Томка притащила бутылку джина. — Она хихикнула. — Вру. Она притащила не только бутылку джина, но и Макса, ну, нашего знакомого байкера, одного из тех, которых ты называл моими патлатыми дружками. А Макс, не оставшись в долгу, привел еще трех ребят. Виталечка, — заканючила Света, — мальчики перебрали. Они даже не залезут на своих коней. Можно оставить их до утра? Ты не переночуешь в своей квартире?
Громов вздохнул и взъерошил волосы.
Не дождавшись ответа, сестра снова запищала:
— Ну, солнце, ну пожалуйста. В противном случае их схватит ДПС или они врежутся в дерево.
— Ты рассказала им про барабашек в нашем доме? — буркнул детектив. — Хватит ли им храбрости остаться у тебя?
Светка хрюкнула:
— Милый мой братец, они допились до белочек. Если к ним присоединится еще и барабашка, они его не заметят.
Виталий сделал вид, что сдается, радуясь в душе.
На сегодняшний день это был лучший вариант. Преступники не сунутся в дом, где храпят шесть человек. Значит, операцию отложат до завтра. Это вполне устраивало Громова. Кстати, завтра к восьми он отправится в лабораторию.
— Будь по-твоему, — он притворно вздохнул, — только следи за приятелями. Сама знаешь, сколько домов сгорело, потому что их хозяева были в стельку пьяны.
— Мы с Тамарой в порядке, — заверила его Света и снова икнула. — Ну, может быть, не как стекло, но, во всяком случае, проследим, чтобы спичками и электричеством никто не баловался. Идет?
— Идет, — отозвался Громов. — Но учти: завтра утром я приеду делать ревизию.
— Завтра утром мальчики будут в норме, — заверила его сестра. — Вечером у них какие-то соревнования. Может быть, мы с Тамарой составим им компанию, если ты не будешь против. Ну, целую. До завтра.
