Его лицо помрачнело.
– Как ты это узнала? Где ты была? Снова ходила к Сандерману?
Шарлотта вызывающе вскинула подбородок. Если они поспорят или даже хуже, поссорятся, это может подождать.
– Конечно, ходила. Он единственный, кому это известно.
– Шарлотта… – начал было Питт.
– Мартин в Бедламе! – перебила она.
Ее слова возымели эффект. Питт побледнел и растерянно посмотрел на нее.
– Ты уверена? – тихо спросил он.
– Нет, – честно призналась она. – Но это вписывается в известные нам факты. Стивен Гаррик страдал от жутких кошмаров, гораздо худших, чем то обычно бывает у людей. Более того, они преследовали его, даже когда он бодрствовал – видения крови, языков пламени, криков. С ним случались приступы ярости или, наоборот, рыданий. – Шарлотта говорила быстро, как будто боялась не успеть сказать все, что ей известно. – Чтобы избавиться от терзавших его наваждений, он много пил и позже начал курить опиум. Мартин Гарви знал обо всем этом, потому что он единственный мог с ним сладить. Но даже он постепенно ощутил свое бессилие и потому обратился за советом к Сандерману. Увы, тот ничем не смог ему помочь. Именно вскоре после этого Стивен Гаррик и Мартин Гарви ранним утром, без надлежащего багажа вышли из дома на Торрингтон-Сквер, однако при этом, насколько нам известно, так и не покинули пределов Лондона. Карета вернулась на Торрингтон-Сквер через пару часов, так что они либо воспользовались общественным транспортом, либо не уезжали далеко.
Питт застыл неподвижно, с серьезным лицом, пытаясь осмыслить то, что только что от нее услышал. Если он и отчитает ее за то, что она осмелилась вторично наведаться в Севен-Дайлз, это произойдет лишь после того, как он все основательно взвесит и обдумает.
– Мы можем вызволить его? – тихо спросила Шарлотта. – По крайней мере Мартина, потому что ему там не место. Я понимаю, он оказался там, чтобы помочь Гаррику, но сделай он это добровольно, то наверняка сообщил бы об этом Тильде. А значит, в этой истории что-то явно не так.
– Пожалуй, – согласился Питт, все еще пребывая в задумчивости. – Но мы должны проявлять осторожность. Тот, кто поместил туда Гаррика, наверняка человек влиятельный. И, скорее всего, это его отец.
– Что касается Стивена Гаррика, возможно, он поступил правильно. Но он не имел права отправлять туда Мартина! – с жаром возразила Шарлотта. – По крайней мере, морального права. Но тот был его лакеем, и юридически…
– Я знаю, – перебил ее Питт. – И мы должны проявлять осторожность.
– Попроси мистера Наррэуэя помочь тебе! – воскликнула Шарлотта. – Хотя бы проникнуть туда. Ведь Стивен Гаррик тебе нужен. Он служил в Александрии вместе с Ловатом, и теперь, поскольку Йейтса нет в живых… – Она не договорила. В голову ей пришла жуткая мысль. По глазам Питта она поняла, что не ей одной. – Ты считаешь, что отец нарочно отправил его в Бедлам? – прошептала она. – Чтобы его уберечь? Эта египтянка охотится за ними всеми? Вдруг его кошмары – это просто проявление страха?
– Не знаю, – хмуро ответил Питт. – Однако я не стал бы отмахиваться от этой версии.
По его голосу Шарлотта поняла: ее муж этому вовсе не рад.
– Ты не хочешь, чтобы это была она, ведь так? – спросила она.
– Не хочу. Но с каждым днем все больше похоже на то, что это именно так. Я был сегодня в суде и слышал, что там происходило, – добавил он с нескрываемым отвращением в голосе. – Не знаю, нужно ли это самому Райерсону, но его адвокат делает все для того, чтобы очернить Ловата. Думаю, это делается для того, чтобы вселить в присяжных и судей сомнение, что за ним мог охотиться другой. Иного смысла я в этом просто не вижу. Аеша Захари была в Иден-Лодж. Вряд ли тот, что хотел убить Ловата, стал бы преследовать его в три часа ночи до чужого сада.
По голосу мужа Шарлотта поняла: тот признает свое поражение. Он не хотел, чтобы Райерсона и Аешу признали виновными. Он всячески пытался найти иное объяснение случившемуся, но в конце концов выдохся и оставил любые попытки убедить себя в их невиновности.
– Да, все это печально, – мягко сказала она, протягивая к нему руку. – Но, по крайней мере, мы должны спасти Мартина Гарви.
– Да-да, конечно. Я прямо сейчас пойду и разыщу Наррэуэя. Спасибо тебе за помощь. – Он печально улыбнулся и с нежностью взял ее руку в свою. – А о твоем походе в Севен-Дайлз мы поговорим позже.
С этими словами он нежно поцеловал ее, затем повернулся и ушел.
Глава 11
Питт покинул Кеппел-стрит, обуреваемый самыми разными мыслями. Бедлам! Если Фердинанд Гаррик отправил собственного сына в заведение, одно название которого стало символом ужаса, значит, у него имелись веские на то причины. Неужели Стивен Гаррик безумен? В его послужном армейском списке не было никаких упоминаний о проблемах с психикой. Это был образцовый офицер! Мужественный, инициативный, сильный телом и стойкий духом. Из всех четырех он, пожалуй, подавал самые большие надежды.
Пешком дойдя то Тоттенхэм-Корт-роуд, Питт остановил кеб и, сев в него, назвал адрес Наррэуэя. Если Гаррик действительно сошел с ума, то что довело его до помешательства? Злоупотребление опиумом? Почему он пристрастился к спиртному, почему стал курить вещество, искажающее чувства и восприятие мира?
Что, если в Египте он видел нечто такое, что в конечном итоге вынудило Йейтса искать смерти на поле брани, Сандермана – стать отшельником в трущобах Севен-Дайлз, и что оборвало жизнь Ловата? Что, если Фердинанд Гаррик отправил сына в лечебницу для душевнобольных лишь затем, чтобы спасти ему жизнь? Но от кого? Неужели от Аеши Захари? Боже мой, но почему? Эта мысль по-прежнему претила ему, однако он больше не мог отмахиваться от нее. От фактов никуда не уйдешь.
Доехав до улицы, на которой жил Наррэуэй, он вышел из кеба, расплатился с извозчиком и зашагал по влажной дорожке. Густой туман глушил все звуки, и Питт ступал совершенно неслышно. Дойдя до крыльца, он позвонил в колокольчик в виде львиной головы. Дверь ему открыл пожилой седовласый лакей, который тотчас его узнал и впустил в дом.
– Добрый вечер, мистер Питт, – произнес он, пропуская его в прихожую. Ему не было надобности спрашивать Питта, что привело того сюда в столь поздний час и насколько срочное его дело. Ответы на оба вопроса читались на лице Питта. Повернувшись, он повел Питта за собой по коридору и, подойдя к двери кабинета, коротко постучал.
– Мистер Питт хочет видеть вас, сэр, – объявил он, открывая дверь.
Наррэуэй расположился в кресле, положив ноги в одних носках на табурет. На небольшом столике рядом с его локтем стояла тарелка с сэндвичами, а рядом с тарелкой – бокал вина.
– Надеюсь, что по делу, – ответил он с полным ртом. Лакей с легким поклоном вышел и закрыл за собой дверь.
Питт подтянул к себе второе кресло и, развернув его так, чтобы быть лицом к Наррэуэю, сел. Тот вздохнул.
