— Спасибо, Гордон. Я как-то не думала об этом.
Мы приехали в усадьбу в восемь. Гордон остановил машину и сказал:
— Сейчас я вас покидаю. Если вам понадобится транспорт, дайте мне знать.
— Вы так добры, Гордон.
— Желаю счастья.
Они ждали меня в холле.
— Виолетта! — воскликнула миссис Джермин.
Рядом с ней стоял высокий мужчина, в котором я с трудом узнала Джоуэна. Вид у него был измученный, он похудел, и лицо его было бледным. Этот человек сильно отличался от того юноши, которого я проводила на войну… и все же это был он, Джоуэн.
Несколько секунд мы с изумлением смотрели друг на друга, затем я бросилась к нему, и он крепко обнял меня.
— Виолетта, после всего…
— Ожидание кончилось. Оно было таким долгим, таким долгим… я часто мечтала…
— Я тоже. Мне кажется, что я сплю, и я боюсь проснуться…
Такие простые слова после многих лет ожидания. Но мы были переполнены чувствами и не могли высказать всего, что было в наших сердцах.
Миссис Джермин помогла нам.
— Вам обоим есть что сказать друг другу, вы, Виолетта, должно быть, голодны. Я сейчас что-нибудь пришлю вам. А пока проходите в маленькую гостиную, там можете поговорить… Думаю, вам хочется остаться вдвоем.
В ее глазах стояли слезы, и было видно, что она с трудом сдерживается и старается отвлечь себя каким-нибудь делом.
— Спасибо, бабушка, — сказал Джоуэн. — Это было бы хорошо.
Он крепко держал мою руку и, казалось, никогда не отпустит ее.
Я была счастлива, как никогда в жизни… оставалось лишь избавиться от страха и сказать себе, что это был всего лишь сон…
Нам нужно было многое рассказать друг другу. Он настаивал на том, чтобы я начала первой, и я поведала обо всем, что случилось со мной за это время. Рассказала, как работала в доме для выздоравливающих, здесь же, в усадьбе, о службе в Лондоне, о воздушных налетах, о том, как я оказалась в Кэддингтоне.
Он внимательно слушал.
— До нас доходили обрывки информации… часто эти сведения были ложными. Нам говорили, что Лондон разрушен, наши аэродромы и порты превращены в руины… Конечно, мы не верили.
— А теперь твоя очередь, Джоуэн. Я хочу знать все.
Он рассказал, как его рота пыталась пробиться к берегу. Они знали, что немцы превосходили их и вели активное наступление, поэтому им оставалось лишь вернуться на родину, собрать новые силы и подготовиться к битве за Британию.
— У нас было мало шансов добраться до Дюнкерка. Где-то возле Амьена нас окружили и всех взяли в плен. Со мной был мой капрал Бастер Браун. В общем-то его звали Бернард, но из-за склонности повеселиться и выпить он был более известен как Бастер.
[9]
Он обладал острым умом, был жилистым и крепким, как кокни. К тому же хорошо готовил. Он мог раздобыть где-то пару цыплят и стряпал такое, что не шло ни в какое сравнение с консервированной рыбой и мясом неизвестного происхождения. Как-то он проговорился, что совершает налеты на местные фермы.
— Разве это преступление? Мы их спасаем от врага, а нам нужно кормить наших мальчиков, — сказал он тогда.
У него был сильный характер, и я никогда не видел его растерянным ни при каких обстоятельствах. Он был в моем личном услужении, и я часто думаю, что все было бы совсем иначе, если бы не Бастер Браун.
Итак, нас окружили и взяли в плен. Противник стремительно теснил наши войска к берегу, и в этом принимали участие в основном обстрелянные солдаты, так что собирать пленных и развозить по местам было поручено молодым и неопытным, которые только что прибыли на фронт. Мы находились недалеко от заброшенного замка, который мог бы великолепно послужить временной тюрьмой. Потому ли, что пленников было не так много, или были другие причины, но мы надолго остались в том замке.
Вначале жизнь была не такой уж плохой. Да, существовали жесткие инструкции, и пища была плохой, но большинство из нашей роты жило в замке, и мы находились среди своих. Главным для нас было организовать побег. Мы постоянно думали об этом и наконец решили рыть туннель. Установили график. Дело оказалось трудным, можно сказать, безнадежным, но только надежда поддерживала нашу жизнь в то время. Мы стали организовывать небольшие концерты, что привело немцев в полное замешательство. Они удивлялись нашему дружному смеху… кстати, во время таких концертов мы как раз и рыли наш туннель.
Работа продвигалась медленно. Представь наше отчаяние, когда через два года оказалось, что мы вышли совсем не туда, куда рассчитывали, мы так и остались внутри крепости. Но мы продолжали рыть дальше, думая о конце работы и организуя план побега. Бежать решили по двое, потому было составлено расписание. Среди своих мы поддерживали определенную дисциплину и веру в успех. Нас всех волновали дела в туннеле. А в это время наши уже высадились в Нормандии. Мы только ничего не знали об этом, но вдруг все изменилось. Наши охранники стали нервными, дергаными. Кормить нас стали хуже.
Чувствовалось, что что-то происходит. Некоторые из нас слегка знали немецкий и кое-что понимали из разговора немцев, и скоро мы уже точно знали, что союзники во Франции. Ты, возможно, думаешь, что теперь, после четырех лет ожидания, мы могли потерпеть еще. Нас бы просто освободили. Но это не так, желание быть свободными только усилилось. Мы продолжали работу.
Наконец туннель был закончен, и на этот раз он вышел за пределы крепости. Несколько человек бежали, и мы надеялись, что им повезло. Хотя мы бежали и по двое, но вскоре это заметили. На вышке по ночам теперь дежурили охранники, иногда мы слышали выстрелы по ночам и думали, удалось ли бежать еще двоим.
Наступила наша с Бастером очередь. Браун считал меня своим подопечным, полагая, что за мной надо приглядывать, и напоминал няню, которая когда-то была у меня.
Ночь стояла лунная, и охранник мог заметить любое движение. Денег у нас не было, и мы могли взять с собой только немного пищи.
И мы вошли в туннель. Он был низким и порою очень узким, но мы решительно продвигались вперед. И наступил тот блаженный момент, когда мы выползли из туннеля… мы свободны!
Свет прожектора быстро перемещался по траве возле замка. Мы распластались на земле и ждали, когда луч минует нас. Но раздались выстрелы, и я почувствовал, как что-то обожгло мою руку. Тут я услышал шепот Бастера:
— Не шевелитесь. Прижмитесь вплотную к земле, не двигайте ни одним мускулом.
Я подчинился, и луч прожектора, не остановившись, пополз дальше.
— Вперед, — шепнул Бастер, и мы побежали. — Живее, живее, сэр. Хотите, чтобы пули настигли нас?
Мы спрятались в кустах, куда не доходил свет прожектора.
