Окончив Юридическую школу одного из лучших университетов Федерации, Донна прекрасно знала, что закон восходил к древним временам, когда люди еще жили всего на одной планете, и обычаи были весьма суровы. Тогда за неподчинение полагалась смертная казнь. Сейчас, в цивилизованные времена, она была заменена тюремным заключением и штрафом.
И если тюрьма могла стать просто временной неприятностью, то штраф для нее был более значим. Донна не хотела увеличивать и без того достаточно огромный кредит, который она выплачивала главе клана за своего отца, чей экспедиционный звездолет пропал в черной дыре.
Мать Донны Шейла О’Доннал исчезла еще раньше. Она не принадлежала ни к одному из кланов, отец познакомился с ней как раз на Новом Плутоне и женился вопреки воле родных.
Донна была их единственным ребенком. Она почти не помнила мать. Рассказывали, что та была красивой и легкомысленной. Устав от брака и тех обязанностей, которые он налагает, Шейла О’Доннал сбежала, оставив дочь мужу. Вскоре тот получил бумаги о разводе и подписал не глядя. После чего, определив девочку в школу, умчался в очередную экспедицию. Донна виделась с ним лишь на каникулах. Впрочем, став старше, чтобы не проводить время в клане, она предпочитала поехать к кому-нибудь из немногочисленных подруг.
Бринна О’Доннала это вполне устраивало: не надо было выставлять за дверь очередную любовницу. Школа сменилась колледжем, и Донна уже подумывала о том, чтобы навсегда покинуть планету, которая так и не стала ей родной, когда отец исчез. Это была одна из многих таких экспедиций по поиску новых планет, которые заканчивались пропажей корабля и всего экипажа.
Донна встретила это известие с философским спокойствием, она никогда не была близка с отцом, гораздо больше ее встревожило то, что Бринн О’Доннал почти ничего не оставил своей дочери. Расмус не замедлил воспользоваться случаем.
Буквально на следующий же день после официального признания брата погибшим он, все еще облаченный в траурный костюм, предложил ей вернуть долг отца и предъявил бумаги, в которых значилось, что исследовательский звездолет и все оборудование было куплено на кредит, предоставленный кланом. Донна попыталась усомниться, но Расмус с гадкой улыбкой уверил, что подпись ее отца подлинная и любая экспертиза бессмысленна, после чего поинтересовался, как быстро его племянница собирается отдать долг.
Донна растерялась. До окончания колледжа оставалось почти полтора года, она планировала учиться дальше, к тому же сумма была просто огромной. Расмус предложил ей выбор: выгодный для клана брак или же работа на О’Донналов.
Взглянув на изображение жениха, девушке ничего не оставалось, как подписать бумаги, которые обязали ее отработать на клан почти двадцать лет. Более того, дать вассальную древнюю клятву. Единственной уступкой, которую она выторговала, была возможность завершить обучение, но Расмус предупредил ее, что он не будет его оплачивать.
Именно тогда Донна и решила идти на юридический факультет, ведь только так она могла найти лазейку в бумагах. Чтобы получить стипендию, она училась, как проклятая, почти растеряв тех немногих подруг, что у нее были. Лучшая студентка курса, лучшая выпускница… все равно это не помогло. Лазейки не было, а доказывать подлинность подписи, сличая ее с оригиналами, хранившимися в сейфе корпорации О’Донналов, не имело смысла.
Донна подошла к краю сферы и всмотрелась в искрящийся на солнце снег. Белая пустыня простиралась до самого горизонта. Отражающие фильтры, встроенные во все полусферы-бунгало, надежно прятали купола, и каждому постояльцу казалось, что он один на этой планете.
Теперь Донна знала, что не одна. Приказ Расмуса постоянно свербил в мозгу, словно колючка от меркурианского кактуса, впившаяся в ногу. Продержавшись на чистом упрямстве около двух часов, Донна отослала дяде сообщение, что она на Новом Плутоне и не сможет вылететь раньше, чем через два дня. Ответ не заставил себя ждать, глава клана проинформировал, что высылает за ней личный звездолет.
Значит, все очень серьезно. Донна не стала собирать вещи, времени не было. Быстро заскочив в душ и высушив волосы, она надела рубашку из чернильного шелка и свободные брюки, обула любимые туфли на высоком каблуке, подвела губы голографическим блеском. Из-за холода передвигаться по планете можно было лишь в специальных флаерах либо в скафандре, выдерживающем низкие температуры. Влезать в скафандр, стоявший у выхода, не хотелось, и Донна вызвала теплофлаер.
Стены серебристой капсулы, прилетевшей за ней, изнутри были прозрачными, но Донна не стала смотреть по сторонам, прекрасно зная, что увидит все ту же заснеженную пустыню и золотистое солнце, ярко сиявшее в розово-сером небе. К тому же ей необходимо было продумать достойный ответ главе клана, чьих приказов она почти не могла ослушаться. На это «почти» и была вся ее надежда.
Флаер шустро пролетел над планетой и замер у небольшого двухэтажного здания. Шлюз, ведущий в полусферу, открылся, и капсула приземлилась на стоянку, где находились точно такие же капсулы, а позади них высился знакомый звездолет, на борту которого был изображен странный цветок: на колючей ветке нечто, напоминавшее зелено-сиреневую кисточку.
Говорили, что такое растение росло раньше на планете Земля и называлось не то сполох, не то чертов всполох. Впрочем, Донну никогда не интересовала ботаника. Ей вообще казалось глупым делать символами клана цветы или животных.
Уже прекрасно понимая, кого она сейчас увидит, прошла внутрь. Высокий широкоплечий мужчина с рыжими кудрями, напоминавшими проволоку, и серыми холодными глазами нетерпеливо прохаживался по ослепительно-белому холлу меж полупрозрачных колонн.
Джон О’Доннал. Глава службы безопасности клана, дальний родственник Расмуса О’Доннала и потенциальный жених самой Донны, не принимавший никаких отказов. Несколько раз он пытался назначить ей свидание, а однажды даже умудрился поцеловать на праздник Излома зимы, поскольку Донна встала под какой-то зеленью, подвешенной к потолку в конференц-зале фирмы О’Донналов. С торжествующим криком Джон сгреб Донну в охапку и прижался к ее губам своими. Она влепила ему пощечину, но он лишь рассмеялся, говоря, что любит девиц погорячее. Только за одно это его можно было возненавидеть.
Сейчас Джон укоризненно посмотрел на Донну, после чего перевел взгляд на атомные часы, висевшие на стене. Всем своим видом он выражал недовольство, что ему пришлось ждать.
Как и большинство мужчин, он был слишком самоуверен и не сомневался, что Донна специально задержалась, чтобы привлечь его внимание к себе. Девушка не стала его разубеждать, не желая тратить время понапрасну.
– Донна, я жду уже четверть часа! – с укором пробасил Джон.
– Кто в этом виноват? – парировала она, решив обойтись без приветствия.
– Прости?
– Если бы ты, Джон, так не торопился примчаться сюда, то тебе не пришлось бы ждать, – услужливо пояснила Донна. – В следующий раз имей это в виду и приезжай позже.
Джон зло сузил глаза.
