Тем загадочнее выглядела их смерть. Что такого могли хранить два полностью выброшенных из жизни человека? Или они не хранили ничего особо ценного, а двойная бронированная дверь была просто совпадением, глупым вложением денег, которых у них не было? Может, они что-то знали, к примеру, о своих соседях, с которыми особо не общались, но за которыми могли наблюдать, к примеру, в окно или через дверной глазок?
Тогда опять получается, что человеком, о котором они знали что-то настолько шокирующее, что ради сохранения этой тайны можно было убить, была Софья Менделеева? Ну, или уж если быть совсем беспристрастной, то третий сосед по лестничной площадке.
Настя внимательно изучила протокол осмотра квартиры. Из описания положения тел погибших она не извлекла ничего особо ценного. Бориса Галактионова смерть застала на полу кухни, его сына на диване в гостиной. Ну и что?
Описание имеющихся в квартире вещей она прочитала два раза и очень внимательно. Из ценных предметов — большой, плазменный, очень современный телевизор в гостиной. Вся остальная мебель старая, хотя и не из советского прошлого. Мебельная стенка недешевая, но не чешский гарнитур. Кровати и диваны производства первых кооперативов, которые появились на сломе эпох. Холодильник тоже куплен в середине девяностых годов. Тогда на российский рынок хлынула японская техника, первая, настоящая, служащая десятилетиями, а не выходящая из строя через три года, как сейчас.
Настя немного подумала. Получается, что в девяностых годах прошлого века Борис Галактионов неплохо зарабатывал. Все благосостояние семьи шло из тех времен, пожалуй, кроме книг, которых, судя по описанию, в квартире было несколько тысяч. И все. Никаких других ценностей. Лишь шкатулка, в которой лежали пятнадцать тысяч рублей и два золотых обручальных кольца — большое и чуть поменьше, видимо, Галактионова и его умершей жены. Если в квартире и был кто-то посторонний, то ни деньги, ни украшения он не тронул.
Вообще, судя по царившему порядку, здесь ничего не искали. Ящики не выдвинуты, дверцы шкафов не открыты, все вещи на своих местах. Знали, что брать, или убийство совершено вовсе не с целью ограбления?
Чем дальше Настя читала, тем больше понимала, что ей нужно увидеть место преступления своими глазами. Тогда, когда она проходила практику, дядя Ваня объяснял ей, как именно смотреть, на что обращать внимание. Впрочем, она не обольщалась, что он позволит ей побывать в квартире Галактионовых. Тут наскоро придуманной ею легендой не обойдешься.
Впрочем, его разрешение Насте было ни к чему. Она знала, где дома хранится набор суперских отмычек, когда-то презентованных ее маме одним из городских бандитов, ныне покойным. Знала и умела ими пользоваться, полагая, что в жизни могут пригодиться любые навыки и умения. К примеру, когда ее одноклассник Вовка Перегудов случайно захлопнул входную дверь, за которой бесновалась оставленная Вовке для присмотра Жужа, любимая болонка ее мамы, именно Настя решила тогда проблему, потому что Вовка сидел у нее на кухне и трясся, что родители его убьют.
Неминуемое убийство грозило как за ничегонеделанье в ожидании неминуемой Жужиной голодной смерти (родители уехали в отпуск на две недели, а дверь захлопнулась в аккурат назавтра после их отъезда), так и за вызов слесаря. Перегудов-старший работал директором крупного завода, а его жена была владелицей магазина модной одежды, так что их квартиру показывать людям, умеющим вскрывать замки, было опасно.
Спасла Вовку именно Настя, которая решительно сходила в комнату за набором отмычек, после чего они с Вовкой дошли до соседнего подъезда, и Настя за три минуты открыла бронированную (как у Галактионовых) дверь, после чего они с Вовкой торжественно поклялись друг другу никогда и никому про это не рассказывать.
В общем, пробраться в квартиру для нее труда не представляло, и Настя решила, что, пожалуй, завтра поговорит для начала со своей преподавательницей, а затем, в зависимости от содержания беседы, примет решение, нужно ей проникать в квартиру или нет.
Она переписала из дела все, что могло представлять хотя бы малейший интерес, захлопнула кабинет дяди Вани и ушла, не забыв оставить Бунину записку с благодарностью. И вот сегодня стало ясно, что набор отмычек все-таки понадобится. Днем Софья разговаривать категорически отказалась, а после курсов постыдно сбежала, не явившись домой.
Окна ее квартиры оставались темными и через полчаса после окончания занятий, и через час. Ждать дальше не имело смысла.
Настя села в машину, в складчину подаренную ей отцом и матерью на восемнадцать лет, доехала до дома, переоделась в практичную немаркую одежду, забрала в хвост свои роскошные длинные волосы, поменяла каблуки на мягкие на ходу кроссовки, переложила вещи в удобный рюкзак, поместив туда же и аккуратно стащенные из ящика комода отмычки.
Естественно, мама этого не заметила. Она на кухне писала очередную статью и отрывалась от нее только затем, чтобы добавить ингредиенты в томящийся на плите плов. Кулинария была такой же маминой страстью, как и журналистика. Мамин муж, дядя Гоша, смотрел в гостиной детективный сериал, так что собираться «на дело» Насте никто не мешал.
— Ма-ам, — девушка заскочила на кухню, чмокнула мать в мягкую и теплую щеку, вкусно пахнущую духами, — я у Глашки сегодня переночую. Ладно?
Мама оторвалась от экрана, оглядела Настю цепким профессиональным взглядом и, видимо, не увидела ничего тревожного.
— Хорошо, — кивнула она, — вечеринка намечается или что-то более спокойное?
— Просто поболтаем о своем, о девичьем. — Настя лгала уверенно и ничуть не смущаясь. Она знала, что ради дела мама всегда поступает так же. Цель оправдывает средства, не так ли?
Впрочем, она действительно часто ночевала у Глаши, счастливой обладательницы собственной квартиры. Иногда девочки вместе ездили за город, где у Глашиного отца был дом. Бывать там Настя любила, в первую очередь, потому, что ей нравился Павел Молчанский, и его новая жена нравилась тоже. Мама против ее ночевок вне дома не волновалась, разумно полагая, что вряд ли может держать двадцатиоднолетнюю дочь взаперти. Она и против ночевки у мальчиков не возражала, но никаких мальчиков у Насти не водилось. Слишком разборчивая она была штучка, как любила говорить мама.
В общем, на ночь глядя, мама отпустила ее из дома со спокойной душой. Поехала она действительно к Глаше, потому что для задуманного дела ей нужен был напарник, а подруга во всем обещала ей помогать. «Идти на дело» Глаша, впрочем, отказалась наотрез.
— Ты с ума сошла? — воскликнула она, когда Настя поделилась своим гениальным планом. — Ты же юрист, ты же понимаешь, что это незаконное проникновение в чужое жилище? За это же арестовать могут.
— Глаш, там никого нет. Квартира опечатана. Мы ее тихонечко вскроем. Ты на стреме постоишь. Я осмотрю все быстренько, обратно дверь закроем, бумажку с печатью приклеим, и все. Нас никто не заметит. Камер там на площадке нет, я посмотрела. Соседи ночью спят наверняка. Ничего не случится. Я тебе обещаю.
— Настя, я не буду участвовать в этом безобразии. — Голос Глаши дрожал, но она выглядела непреклонной. — И тебе не советую. Это опасно.
