— Ты что, призраков боишься? — с подозрением спросила Настя. — Так хочу тебе сказать, что их не бывает.
— Дура! — Глаша смешно оттопырила нижнюю губу, что означало у нее высшую степень обиды. — При чем здесь призраки? Этих двух человек убили, а значит, убийца может вернуться.
Настя издевательски фыркнула:
— Подруга, включи логику. Их убили почти год назад. За это время убийца имел кучу времени, чтобы забрать все, что ему нужно. Зачем ему возвращаться в квартиру сейчас, когда тела нашли и возбудили уголовное дело? Нет, никто туда не сунется. Так что, не пойдешь?
Глаша отрицательно замотала головой.
— Ну ладно, я сама.
— Настюха, не надо.
— Надо, — рассердилась Настя. — В конце концов, это ты придумала, что мне нужно расследовать это дело. Вот я и расследую, а ты пытаешься мне помешать. Не очень это честно, между прочим.
— Только держи меня в курсе. — Глаша схватилась руками за бледные щеки. — Пообещай, что будешь мне звонить каждые десять минут. И если ты пропустишь очередной звонок, я позвоню твоей маме.
— Не вздумай, — строго предупредила Настя. — Хочу тебе напомнить, что моя мама тут вообще ни при чем. Я затеяла все это дело, чтобы доказать, что я — взрослый, самостоятельный человек, без пяти минут дипломированный юрист и сыщик. Так ведь?
— Так, только в своем расследовании ты пользуешься мамиными связями и мамиными отмычками, — с сомнением в голосе сказала Глаша.
— Дядя Ваня — уже такой же мой, как и мамин. А отмычки… Я просто пользуюсь тем ресурсом, который у меня есть, не прибегая при этом к маминой помощи. По-моему, это честно.
— Ладно. Ты обещаешь звонить?
— Обещаю, но только не раз в десять минут. Я позвоню тебе, когда прибуду на место, потом, когда войду в квартиру, потом раз в пятнадцать минут, пока я буду внутри, и потом, когда запечатаю квартиру обратно. Договорились?
— Договорились, — вздохнула Глаша.
Поцеловав подругу, Настя спустилась вниз, села в свою машину и доехала до нужного ей двора. Окна ее учительницы, Софьи Михайловны, по-прежнему были темными. Либо та так и не вернулась домой, либо уже легла спать, что, впрочем, для полпервого ночи было совсем не удивительно. В доме светилось всего несколько окон.
Найдя место для парковки, Настя натянула капюшон, достала из рюкзака связку с отмычками, вышла из машины, закинула за спину рюкзачок, чтобы не мешал, огляделась по сторонам. Двор был тих и пустынен, что девушку вполне устраивало. На растаявшей снежной жиже не отпечатывались ее шаги.
Подойдя к нужному подъезду, Настя выбрала из связки универсальный ключ для домофонов и поднесла его к двери. Открываясь, тихо пискнул замок. Еще раз оглядевшись по сторонам, Настя глубоко вздохнула и проскользнула внутрь. Отступать было поздно.
Уже внутри она вспомнила, что не позвонила Глаше. Несмотря на строжайший запрет, та вполне могла поднять кипеш и позвонить маме.
Отступив в тень под лестницей, Настя наспех набрала подруге эсэмэску, чтобы та понапрасну не волновалась. Путь на второй этаж много времени не занял. В подъезде было тихо, похоже, все уже спали. Заранее подготовленной жвачкой Настя залепила дверные глазки соседних квартир, от греха подальше. Присев на корточки, она вставила первую отмычку в замочную скважину и повернула, затаив дыхание.
Тот бандит, который подарил ее маме набор универсальных ключей, хорошо знал свое дело. С небольшим скрежетом металлические штыри в замке начали выходить из пазов. Настя перевела дыхание и повернула еще раз. Готово.
Выпрямившись, она теперь аккуратно, стараясь не порвать, подцепила полоску бумаги с синей печатью, подышала на нее, чтобы размягчить клей. И тут удача. Листок теперь болтался на одном конце.
Когда все будет позади, Настя прикрепит его обратно той же жвачкой.
Теперь оставалось только отпереть внутреннюю дверь. На ней замок оказался похитрее, явно не стандартный, сделанный на заказ. С первой попытки отпереть его у девушки не получилось. Она снова присела, приглядываясь к замочной скважине, чтобы подобрать отмычку с подходящим вырезом зубцов. Она была так увлечена своим делом, что не услышала мягкие шаги у себя за спиной, и повернулась только тогда, когда тень упала на дверь, перекрывая доступ света от тусклой подъездной лампочки.
Настя в ужасе подняла голову и уставилась прямо в лицо стоящего за ней человека. В руке человек держал молоток для отбивки мяса. И Настя отчетливо поняла, что сейчас умрет. Как на грех, именно в этот момент подлый замок поддался, распахивая дверь внутрь чужой квартиры.
Настя потеряла равновесие и начала заваливаться внутрь. Человек наклонился к ней, протягивая руку для удара. Девушка закрыла глаза и смирилась с неизбежным.
* * *
Свидание удалось по полной программе. В том, что это именно свидание, не было никаких сомнений. То есть у него не было. Что думала по этому поводу Соня, оставалось загадкой. Весь вечер держалась она довольно непринужденно, смеялась над его шутками, охотно поддерживала разговор, мило улыбалась, но вот расценивает ли она этот вечер именно как свидание, Феодосий не знал.
Эта женщина вообще была не похожа на других, всех, кого он когда-либо знал. Она не делала стойку на его богатство, как гончая, почуявшая лису. Она вообще вела себя так, как будто уровень его благосостояния и жизненные успехи не имели для нее никакой ценности. Это было приятно и задевало одновременно.
У нее горели глаза, когда она рассказывала ему про зачем-то прихваченный в соседской квартире дневник. И его одинаково удивляло и то, что она вообще сперла эту тетрадку, и то, что на полном серьезе села ее изучать, и то, что с таким охотничьим азартом про это говорила. Как гончая, почуявшая лису.
И если в начале вечера Феодосию было совершенно все равно, о чем с ней говорить, лишь бы слушать ее голос, мелодичный, богатый обертонами и модуляциями, то постепенно он и сам втянулся в канву ее рассказа. Она умела рассказывать так, что становилось интересно.
— А вы покажете мне эту тетрадь? — спросил он, сам не зная, чего больше в его вопросе — искреннего любопытства или просто желания найти достойный повод оказаться снова у нее дома.
— Конечно, покажу. Мне нужно с кем-то сверить свои ощущения, — ответила Соня. — Понимаете, Феодосий Алексеевич…
— Зовите меня без отчества, — попросил он.
Соня с любопытством уставилась ему в лицо, и он вдруг поразился глубине ее невероятных глаз.
— А как мне вас называть? — спросила она с тем же искренним интересом, с которым обсуждала все остальное. — Как вас вообще называют близкие люди?
Интересно, это она намекала на то, что хотела бы тоже считаться близким человеком, или просто спрашивала? Как узнать?
Феодосий даже вспотел от напряженной работы мысли. Давно ему так не нравилась ни одна другая женщина.
