— Ты ненормальная? — Соня смотрела с подозрением, на всякий случай стараясь не дышать.
Она еще помнила страшную вонь, от которой чуть не умерла два дня назад. Сейчас запах в квартире был, но уже не такой густой и смрадный. Перед уходом полицейские оставили открытыми настежь все форточки, устроив сквозняк, а дни стояли весенние, ветреные. По крайней мере, дышать было можно без рвотных спазмов. Настя, так казалось, и вовсе не ощущала ни малейшего неудобства.
— В общем, так, — сказала она. — Либо вы уходите к себе в квартиру и не мешаете мне. Или помогайте. К примеру, подскажите, где кто лежал. Я читала протокол осмотра, но вы же очевидец.
— Я туда не пойду. — Соня уперлась руками в стены прихожей, как будто боялась, что Настя станет ее толкать. — Борис Авенирович лежал на кухне, под столом. Санек — в гостиной, на диване. В остальные комнаты я не ходила.
— Ладно. — Голос Насти звучал снисходительно. — Я сама. А вы тогда в коридоре подождите. Я быстро.
Стоять просто так было глупо, поэтому Соня подошла к книжным полкам, тем самым, с которых она в прошлый раз непроизвольно вытащила тетрадь, оказавшуюся прелюбопытным дневником. Провела пальцами по корешкам книг, вчитываясь в название, невольно нахмурилась.
На стеллажах, стоящих вдоль стен, царил практически архивный порядок. Все книги были пронумерованы и стояли в четкой последовательности. Здесь была как русская, так и английская классика, причем на двух языках, полное собрание детской библиотеки приключений (точно такая же стояла у Сони дома), советские подписки Марка Твена, Ги де Мопассана, Фейхтвангера, всех тех писателей, которых раньше было принято читать в юности.
Отдельно шли тетради. Тоже пронумерованные.
Соня достала их, подержала в руках. Да, Саша Галактионов имел привычку рисовать окружающий его мир с детства. Правда, стихами раньше свои рисунки никогда не сопровождал. Та тетрадь, что лежала сейчас у Сони дома, видимо, была последняя. И именно там умственно отсталый парень почему-то начал цитировать Уильяма Блейка.
Во всех тетрадях Соня нашла много своих изображений и привычно расстроилась. Похоже, Санек был в нее немного влюблен. С самого детства он рисовал Соню, в основном в виде сказочной принцессы. Были в его тетрадях и портреты Дениса, причем брат на них выглядел очень положительным и добрым. Впрочем, именно таким он и был.
А вот сосед Арсений, чьи изображения на листах в клеточку тоже периодически появлялись, наоборот, всегда изображался злым, мрачным, и Соня бы даже сказала — каким-то подлым. Обладая ментальной инвалидностью, Санек имел дар видеть людей насквозь, понимать их сущность не головой, а сердцем.
Она засунула тетради на место, прошла в глубь квартиры, где уже рыскала Настя, нашла девушку в маленькой комнатке, видимо, принадлежащей Саше Галактионову. Здесь стояла односпальная кровать, застеленная мохнатым пледом, шкаф с немудреной, очень простой, старенькой, но чистой одеждой, проигрыватель с виниловыми пластинками, стол с пачкой чистых тетрадей в клеточку и остро отточенными карандашами. Вот и все, что было в комнате, не считая большой клетки, такой, в которых обычно держат хомяков или морских свинок.
Дно клетки было старательно засыпано толстым слоем чистых опилок, но клетка была совершенно пуста, хотя Соня, внутренне содрогаясь, и была готова увидеть там трупик домашнего животного. В ящике стола нашлись коробки с кормом для морских свинок (права была Соня), пустой пакет из-под опилок (все они были высыпаны в клетку), пустая поилка и несколько мисочек.
— У них была морская свинка, — утвердительно сказала Настя, — вот только непонятно, куда она делась после убийства. Если бы умерла от голода, так в клетке бы лежала. Если сбежала, то как? Клетка заперта. Получается, что убийца унес ее с собой? Зачем?
— Из жалости? — предположила Соня. — Понимал, что обрекает животное на верную гибель.
— Как версия сгодится, хотя так-то хрень, конечно, — кивнула Настя. — Ладно, пошли отсюда. Я все осмотрела и нафотографировала. Потом подумаю, как это можно использовать.
— Квартиру надо запереть, — сказала Соня строго. — Так не оставляй.
— Так уж понятно. — В голосе девушки звучала снисходительность, как будто она, а не преподавательница была тут старшей. — Черт, надо Глашке позвонить, пока она шухер не подняла.
Она быстро отчиталась подруге о том, что с ней все в порядке, и гуськом они с Соней двинулись обратно в коридор, к входной двери. Перед тем как отодвинуть задвижку, Настя прильнула к глазку.
— Вот черт, — прошипела она, отпрянув от двери.
— Что такое? — перепугалась Соня.
— На площадке кто-то стоит. Мужик какой-то. Мы не можем выйти, пока он оттуда не уберется.
Соня почувствовала, как в груди снежным комом нарастает паника. Не хватает еще, чтобы их все-таки тут застукали.
— Дай я посмотрю, — одними губами приказала она, аккуратно посмотрела в глазок, зачем-то затаив дыхание, и тут же резко выдохнула: — Фу-у-у, все в порядке, пошли.
— Ушел?
— Нет, но это неважно. — Соня повернула защелку, выключила свет, который они в целях конспирации включили лишь в коридоре, осматривая комнаты с помощью фонарика, который принесла с собой Настя, шагнула на лестничную площадку и ласково погладила по плечу стоявшего там мужчину: — Привет, Дениска. — Повернулась к стоящей в нерешительности Насте: — Выходи, все в порядке, это мой брат.
Сам брат, похоже, так не считал. По крайней мере, не обращая никакого внимания на Настю, он схватил Соню за плечи и хорошенько встряхнул.
— Ты что, хочешь меня с ума свести? Ты чего такое творишь? На кой ляд ты туда поперлась?
— Не кричи. — Соня виновато улыбнулась и погладила Дениса по щеке. — Я сейчас тебе все объясню. Только давай, ради бога, уберемся наконец отсюда. Наш сосед, бравый Владимир Петрович, конечно, спит крепко, я из-за стены слышала его храп, но все-таки не стоит привлекать внимание к тому факту, что мы с Настей только что взломали чужую квартиру. Насть, ты все?
К девушке, похоже, вернулось самообладание, потому что она уже закончила запирать внутреннюю дверь, захлопнула наружную, поменяла отмычки, щелкнул два раза замок наружной двери. Настя вытащила изо рта кусочек жевательной резинки, ловко прилепила на него оторванный край бумажки с печатью. Затем подошла к квартире Владимира Петровича и отлепила жвачку с глазка.
— Теперь только ваша осталась, — бодро сказала она.
Соня заметила, что Денис во все глаза смотрит на девушку, засмеялась, сковырнула резинку, закрывавшую ей обзор, протянула Насте:
— На, у нас дома в ведро выбросишь.
— У вас дома?
— А что, ты хочешь, чтобы я сама объяснялась с Денисом? Нет уж, пошли. Расскажешь и ему, и мне, зачем тебе все-таки было нужно осмотреть квартиру Галактионовых. А ты, Денька, объяснишь, как ты тут оказался посредине ночи. Пошли?
